Моя профессия выглядит странно. Не вымирающее большинство пессимистов считает, что луне уже не дано увидеть что-нибудь новое. Но я предпочитаю жить под солнцем, и не встречал ни в жизни, ни в романах человека, который бы зарабатывал себе на тосты с кофе так, как это делаю я. Каждый вечер, с девяти до часу ночи, я выхожу на работу. Всё, что мне нужно – это блокнот и карандаш, хотя подойдёт и салфетка. Я прихожу в кафе, сажусь за столик. Наблюдаю, пью кофе, пишу. Важно уловить сценарий конкретного вечера, который будет задан ритмом отодвигаемых стульев, тембром голосов самых громких посетителей, мельканием лиц, ароматом заказов, спектакль, который родится в начале, почти невидимый и слабый, подчинённых хаосу случайных ситуаций. Но очень скоро он окрепнет и как одушевлённое и невероятно разборчивое существо, начнёт притягивать и отторгать ничего не подозревающих персонажей, которые своим появлением, конфликтами, любовью, скукой молчанием и болтливостью будут невольно подыгрывать моему воображению. Именно поэтому мои зарисовки, мой поэтический импрессионизм близок посетителям кафе. Время от времени они походят ко мне и просят листочек на память. Я – поэт, я – бренд сети кофеен «Кофейный заповедник» расположенных в 34 странах мира. Известие о моём приезде распространяется быстро и грамотно, поэтому к закрытию кафе листочков в блокноте не остаётся. Я не использую шаблоны, это страсть. 5 лет назад я подписал контракт с двумя кудесниками молотого кофе. Не знаю, что за травки и пыльцу с каких цветов добавляют они в приворотное зелье 115 разновидностей, но столики в «Кофейный заповедник» заказывают за неделю. Это не забегаловка, это место куда совершается хадж за чёрным горьким подслащённым эликсиром, пробуждающем чувственность, волю и желание выразить чувства стихами. Людей желающих забрать зарифмованный кофейный аромат столько же сколько заказанных мест. Для этого я и нужен. Я пишу на многих языках, освоить язык не проблема для этого нужно несколько дней и побольше различных людей, попадающих в неожиданные ситуации. Я брожу, прислушиваюсь к людям. Я ищу.

Я ищу юную очень талантливую женщину, подчинившую свои таланы одному предназначению. Женщину много столетий назад возмущённую лёгким запретом, нарушение которого не раскрыло бы восхитительных перспектив и не подарило особых знаний, по крайней мере наверняка она об этом не знала. Я не очень верю в место где можно всё а что-то нельзя. Если нельзя что-то одно, то это означает сюжетный поворот, возможность драматического развития ситуации, разрешить которую должна главная виновница сюжета. Как же это могло быть. Привет, я змей искуситель, один из актёров божественной драмы. У вас нет никакого желания что-то менять да я вас и не заставляю, но разве случится что-то плохое? Ах вы не знаете что означает это слово, ну что-то неприятное – этого вы тоже не знаете, вокруг лишь любовь и как такая любовь может содержать в себе хоть что-то неприятное. Действительно, как и зачем? Конечно же вам интересно. Абсолютная благодать – тупик эволюции. Да довольно горький плод. Теперь вы знаете – как, но до сих пор не знаете зачем. Вы рождаетесь с зачатками злодеев, вы напуганы до смерти всем предшествующим опытом человеческого выживания, но многое вас устраивает и потерянный рай не кажется правдой. Если убрать боль и конфликт, кризис роста и взаимопонимания – что останется, о чём писать книги, ставить спектакли, что чувствовать и как любить? С другой стороны нарушение неясного но единственного запрета породило мир шлагбаумов, табличек и границ, религиозных, моральных и прочих табу. Словом мир, где всё нельзя, особенно без денег. В принципе, если оставить самое важное и лучшее, остальное можно отменить, но – по законам драматургии. А это значит, что ситуация которая двигается в русле некой композиции находит своё разрешение благодаря той самой женщине. Я не мистик и я не безумен. Просто женщина не может быть другой. И поэтому я допускаю что библейской Еве предстоит пережить множество перерождений и отшлифовать в себе все существующие таланты, для того чтобы в последней своём воплощении не помня кто она такая, но не отвлекаясь на разные житейские глупости вроде нобелевских премий и карьеры удивительной силой искусства вывести землю на новый виток. Откорректировать прозрачную ошибку благодаря которой вылупился мир, уставший от фобий и новых запретов. Я ищу Еву. Разумеется не по имени.
Новый приступ темноты, кафе закрывается, полночь. Земля стареет на день. Ноль на электронных часах не создаёт иллюзию начала. Я выхожу из кафе. В кривых зеркалах мелких луж отражается моё настроение. Улица – комната смеха с галереями коротконогих амбиций и злостью на напрасные надежды. Нищий в чернильном облаке ночи прячет лицо и выпячивает раны. Рядом с ним щенок – помесь пуделя и таксы. В мире обездоленных людей, некая новая мода – все «работают» с голодными щенками. Мне не хочется подавать. Щенок скулит, нищий бранится мне вслед. Вместо того чтобы идти в гостиницу, я сворачиваю в тёмный переулок малознакомого мне города. В конце переулка невидимая рука сыплет искры сквозь неоновую надпись – божественный эротизм. Почему то я уверен что это не публичный дом с вычурным названием. Я захожу внутрь. Тёмный коридор с вишнями светильниками – не ярче чем болотные огни. Никого. Я иду по коридору. Он заканчивается залом, напоминающим спелый гранат. Вогнутые стены, лампы и украшения рубинового цвета – в зале женщины в серебряных одеждах похожи на гурий из Рая Корана. Целомудренные и желанные. Но собранные здесь не для того чтобы кичится своим целомудрием или вызывать непристойные мысли. Для чего-то другого. Вспыхивает надпись – познай Бога. На секунду хватка времени ослабевает и я погружаюсь в воду бесконечности, звучат мелодичные всплески из-за капелек нанизанных на длинные нити выходит женщина в платье в тон своей коже. У женщины спокойное лицо, движения чуть скованы, но изящны. Она катастрофически желанна. Как женщина, как мать, как сестра, как самый запретный плод на земле. Я чувствую тупиковое счастье. Влечение подобной силы может вызвать лишь Она.
«Здравствуйте. Я приветствую Вас в месте, где смогут осуществиться ваши самые невероятные фантазии, благодаря которым вы почувствуете себя частью всех моделей создания мира. Вы сможете стать ледой или лебедем, данаей или золотым дождём………… даже голубем над чревом маленькой напуганной еврейки по имени Мария. Вы почувствуете как мир рождается из тела великана, вы ощутите себя великаном. Сотрясаясь от божественного наслаждения вы узнаете, что сила равная первоначальному взрыву породившему соцветия миров и множество пустоцветов, игра воображения Творца не имеет аналогов и прототипов, не приемлет критики и не нуждается в опытах. Вы будете создавать заведомо новое, с ощущением подлинной власти и сделаете это хорошо. Вы уйдёте отсюда другим. Если вы скептик, если вы религиозны, то выпейте чая и не пытайтесь нас преследовать. Впрочем я знаю что вы не такой. Нас находят только те, кто нуждается в подобном искушении. Богатые художники с истощённым воображением или гениальные неудачники, в которых погасла детская наглость. Последние пожнут плоды усилий с дождевой прохладной тучи в летнем небе, но мы не отказываем никому Даже политикам и олигархам, даже главам различных церквей. Выбирайте – виртуальная реальность, волшебство или транс. Никакого театра.
А можно я выберу Вас? Меня? Но я не часть какого-то мифа. Я не живое божество. К тому же вы не можете использовать… живых партнёров здесь не может быть… жреческой храмовой проституции… А мне кажется вы не всё о себе знаете. Давайте попробуем так. Один раз в качестве эксперимента я сам придумаю легенду, в которой будет действовать ваш образ. Но для этого нужно время. Ничего для этого не нужно. Чистая импровизация. Вы выбрали МЕНЯ. Это был не вопрос, а торжество. Я услышал голос человека, который слишком долго ждал и теперь не может поверить в случившееся, потому что всё это время свято верил в то, что невозможно. Хорошо. Я согласна.
Хорошо. Она согласна. Хорошо… когда я сказал тупиковое счастье я только лишь имел
ввиду, что никто не отнимал мою свободу, я волен был уйти, но я уже не знал куда. Там,
где не было её больше не было ничего интересного. Бывают люди, от которых пачкается
всё. Эти люди приходят в нарядной одежде их естественный запах
заглушён дорогими духам но чего бы они не касались
становится грязным. А бывают люди… Предметы к которым они прикасаются
словно бы светятся изнутри. Ложка в чашке с лужицей чая
который она не допила казались мне рождественским подарком. Чай был
терпкий, с привкусом тины. Мы зашли в прохладный зал с окнами на два этажа и стенами из витражей. На окнах слегка развевались длинные
занавески – ветра не было, но возможно это было место где зарождается ветер.
Женщина вышла в центр комнаты и вздохнула, словно ей предстояло совершить что-то
важное, но не слишком приятное. Теперь вы можете делать, что угодно – ходить, садиться и вставать, петь и насвистывать, можете лечь, только не засыпайте, ведь это ваша импровизация. Я буду создавать полноту переживаний. Мне жаль… Пол качнулся, как палуба во время шторма и рухнул. Я попал на бескрайний песок над которым висело огромное солнце. Из мякоти солнца возник океан, их цвет был цветом из которого рождались все оттенки крови человека. На берегу океана лежали и ползали огромные рыбы с лицами земных тиранов… Вдоль берега тянулась пуповина. Я не сразу понял что означает тонкая блестящая верёвка из чьей-то плоти, пока на берегу не появилась обнажённая высокая фигура. Это была очень юная женщина у которой из центра живота тянулась мокрая блестящая верёвка, конец которой рос из океана. Солнце било мне в глаза на подобие площадного прожектора. Я успел подумать, что это очень странная импровизация, видимо откуда-то из подсознания. Женщина подошла очень близко, я решил её коснуться, внутренне содрогаясь, но руки погладили тело священной египетской кошки – бархатной и безволосой. А теперь перегрызи пуповину, сказала женщина. Я подумал, что я не могу, но положил её на песок. Вблизи пуповина оказалась прозрачной, наполненной рубиновыми пузырьками воздуха я поцеловал живот женщины и почувствовал запах воды… Перегрызи, женщина изогнулась и я почувствовал во рту холодную сладкую кровь. Океан отторг женщину. «Мир рухнул», - фраза выстрелила в моё сознание и сознание отключилось.
Это как шанс умереть и мозг на всякий случай прокрутил мне последний вечер в кафе. Они пришли раньше всех и до ночи просидели над чашками, к которым не прикоснулись. Каждый раз, когда я пытался понять, какую роль в сегодняшнем спектакле они играют, мой мозг натыкался на мысль, что эти люди не актёры, что сила, исходившая от них способна разыграть любой спектакль везде и всегда. И не видимость ли это, что они – женщина и мужчина? Он был большим, высоким… харизматичным. Она была похожа на него и одновременно представляла полную его противоположность. Они сидели очень близко от меня. И порой мне казалось, что всё, что они говорили, предназначалось для третьего безмолвного собеседника, которому выпала роль слушать удивительные вещи, не прислушиваться к которым было абсолютно невозможно. Смысл разговора сводился к двум девочкам одна из которых выполнила своё предназначения, а другая – нет из за проступка, совершённого в детстве. Но то, что сделала вторая – вызывало у женщины язвительные нарекания, вперемешку с гневными требованиями дать первой девочке шанс. Обычная семейная история с отцом тираном и по разному любимыми детьми превращалась в легенду о сотворении мира в контексте слов сослана к океану крови, творит но без должного осознания, возможность переиграть, вымирающее человечество
Да ты пойми, они начнут клонировать людей и создадут искусственный интеллект, кто будет жить в твоём раю?
Но я не ощутил в них сумасшедших.

Сознание вернулось. Я увидел и почувствовал себя лежащим на шёлковой ткани в чёрном cердце ночи. Асфальт, согретый вянущим от собственного жара солнцем, медленно охлаждался. Город, в котором меня пригласили, был смесью жары и сквозняков, сильных, как человеческие эмоции. Ткань невидимого цвета сильное нервное возбуждение вот и всё что осталось от моего необъяснимого визита. Я лежал возле дома без крыши, на асфальте, забрызганном краской. Я встал и забрал с собой ткань,чтобы разглядеть её при свете. Каждый раз когда я пробовал вернуться на эту улицу она выглядела немного по другому, но все живущие на ней люди равнодушно и немного удивлённо говорили, что да, здесь всегда был магазин, или да всегда была пекарня…
Казалось, у этой истории никогда не будет продолжения а мне пора искать психиатра, но однажды проходя мимо витрины с выставленными на продажу телевизорами, я снова увидел её – в роли бойкой, соблазнительной ведущей некого реалити шоу. Или ток шоу. Какой-то искусственной ерунды с названием не больше и не меньше «Обратно в Рай». Мне не удалось узнать откуда идёт трансляция (из телевизоров, ну да), но словно опережая моё не терпеливое любопытство в городе появились баннеры и афиши приглашающие всех желающих на концертную встречу с прекрасной ведущей. И одновременно с появлением туго натянутых тряпок в городе прикатил бродячий балаганчик.
Ночью светлой и пушистой от света круглых фонарей я возвращался в номер гостиницы. Моя гостиница находится почти на окраине города, где ветер вентилирует прокуренные лёгкие – в кофейне мало некурящих. Я иду и свежий воздух огромной ласковой собакой обнимает меня, лижет лицо, слизывая приступы раздражения, которые часто бывают у взрослых, считающих, что злиться и грубить – право больших и толстокожих. Поднимаясь на верхний этаж хорошего настроения, я вижу огромный фургон, ведомый по ночной дороге лошадьми в оранжевых попонах. Копыта стучат по асфальтовой корке, лошади идут, потупив морды в чёрных наглазниках – они похожи на внимательных шпионов в маленьких круглых очках.
Возможно, это горный воздух от которого я всегда теряю чувство реальности, но появление фургона вызывает во мне восторг, как выход оперной дивы в хорошо поставленном спектакле. Лошади замирают, из фургона спускаются люди в диковатых жёлтых масках. Они в бесполых балахонах, но я абсолютно уверен, что монстр в зелёном «мешке» – женщина, чудесная женщина. Глядя на страшные маски, я вспоминаю о добрых, уродливых духах древности, которым проще напугать, чем проявлять реальную жестокость… Гостиница рядом с ореховой рощей. Вернувшись с разведки фургонные рыбы хлопают сонных лошадок, и уводят фургон за деревья. Зачем, на ночёвку? Это может быть сектой, может быть прогулкой для богатых, может быть образом жизни уставших от обычности актёров, это может быть очень опасно, но единственно чего я так боюсь, что фургончик скроется из глаз и больше я его не увижу, а подойти к безликим людям не могу… Я просто не знаю что мне сказать. Фургончик уехал и я пошёл к гостинице, как глупая марионетка закомплексованного кукловода.
Возле моего номера в жёлтых креслах сидело пять балахонов. Маски они держали в руках как средневековые рыцари свои шлемы. Улыбнулись они одновременно и я понял что все они – близнецы. С разным цветом глаз волос чертами лиц, но – близнецы. Спрашивать кто вы строгим голосом у людей на которых ты довольно долго таращился я естественно не стал не хотелось отпугнуть их своей глупостью. Я просто спросил – в наши окна удобно залазить? Рыбки радостно закивали – всё это время у меня было впечатление что я гуляю по песку аквариума, а одна из них произнесла весёлым басом Добро пожаловать на репетицию. Отлично я возьму фотоаппарат? Берите, конечно берите, только снимков наверное не получится, а так по пробуйте, конечно. Хорошо, две минуты. Не хотите чего нибудь выпить. Хотим счастливым хором ответили рыбы. И я открыл дверь своего номера. Открыл и понял что утруждать себя хождением на репетицию мне не придётся. Один из балахонов ставил свет другие обживали все выступы и углубления моего номера. Я оказался в открытом море на палубе большого корабля мачты которого завершались кронами вишен гранатов и пальм. В кронах пели соловьи и неизвестные мне птицы смешивая звуки с плеском волн в коктейль безбашенного хора. Не бойтесь, сегодня нет качки. Зато есть чинзано. Мы знаем вы будете пить. Зелёный балахон в маске с огромным клювом, дирижировал птичьим хором, насвистывая за несколько птиц. На полу с бокалом чинзано я испытал возбуждение кошки, которую принесли в океанариум. Рыбки не были добычей, но с бездонной глубины моего подсознания всплывали непонятные инстинкты каждый из которых кричал о желании жить. Жажда жизни становилась настолько сильной, что казалось её нельзя утолить вечностью наполненной приключениями и страстью. Я жаждал чего-то другого без выплесков адреналина и радости исполненных желаний, даже если бы они сбывались поминутно. Я жаждал светлой глубины мелькнула мысль, а желания вот в чём нет ничего нового под луной. Бесконечные и весьма схожие желания вот что делает нас мирным стадом или дикой стаей понимающим как важно иметь много денег красивой одежды(женщин, мужчин, украшений, домов). Мне захотелось то что нужно только мне но сформулировать пока не удавалось. Ведь воистину нужно лишь то, что нужно только тебе. Но до этого нужно добраться до сердцевины своей индивидуальности, не усыплённой правилами и табу штрихующие личность по мере её взросления…
Фигуры танцевали некий танец. Их балахоны серебрились оттенками разных цветов. Это была разновидность гипноза, на который способно искусство. Мне показалось, что на корабле началась монотонная качка… Завыл ветер, добавляя в птичий хор ноты человеческих трагедий.
В хор вросли грызущие звуки. Я «увидел» четырёх акул обкусывающих палубу до размеров сцены-островка на которой пел зелёный балахон. Клюв и балахон рассыпались на части, словно были ссохшейся горкой песка из песочных застывших часов. Под ними, я не ошибся, скрывалась невысокая очень худенькая, женщина с мягкими изгибами тела, лицу которой ничего не стоило стать смешным или страшным, но которое очень легко становилось красивым. В такие лица смотришь как в море с высокого берега… Море разное, такое же как ты сам. Женщина начала говорить. Она говорила о странных вещах. Всё сводилось к тому, что любовь – это самая эфемерная вещь на свете. Вначале она говорила так, как будто говорила на французском – легко, красиво, иронично. Чем бы вы не занимались – искусством, приобретением недвижимости, нефтяным бизнесом – вы не можете утверждать что живёте в состоянии бесконечной стабильности – сколько бы не было у вас денег, и как бы не была велика популярность, риск всегда велик из-за факторов судьбы – болезнь, падение зрительского интереса, курса акций, революция, происки конкурентов и переоценка ценностей… Вы знаете это, пьёте успокоительные, учитесь контролировать свои эмоции, но не боитесь сути процесса, потому что вы к ней готовы. Парадокс в том, что абсолютной стабильности вы требуете от любви – по праву рождения, по праву дружбы, по праву того, что вы наконец-то нашли свою половинку. Как будто любовь – это крепость с непробиваемыми стенами. Нет не так – любовь это самое эфемерное, противоречивое и не надёжное состояние. И в то же время в тоже время – главное это она. Не титул чемпиона, не количество премий и званий, не вечное стремление быть лучшим как будто не лучшее это равновеликие индивидуальности, а любовь в себе и вокруг к тому что вокруг и к тому что в себе. Круговая порука любви, в которой жить совсем не страшно. Ведь страх и любовь не совместны… Пока она всё это говорила лик её менялся, менялась пластика и голос… Менялось всё! Как будто перед моим внутренним зрением прокрутили все мировые театральные шедевры,
Чем бы я не занималась я передавала вам красоту бога, который во всём, который во всём то есть вашу красоту. Взгляните. Теперь уже перед моими глазами возникали картины и фотографии, звучали стихи, музыка. Она танцевала.
Мне было больно от того чувства которое я испытывал, словно моя душа была обескровлена и кровь хлынула в неё, как в онемевшую руку, было больно, но она зашевелилась.
Ну как спросила комедиантка и подмостки снова стали номером. Вас пробирает? Ну…да. Ну да. Не слишком занудно? Пафосно? Не иронично? Если честно я не верю, что самое прекрасное искусство способно надолго зацепить хоть кого-нибудь. Окончательно убеждает только хлеб насущный, исцеление безнадёжных – материальные чудеса. Или выплеск адреналина и исполнение ваших желаний. Скоро в город приедет моя альтернатива. Она будет очень убедительна, но безысходна. Она сумеет всех собрать намного лучше чем я. Я как всегда воспользуюсь ситуацией, но осмысленно и завершено. Кого из нас вы так долго искали. Вот деньги, закажите ужин для моих друзей. И если хотите, мы поболтаем.

«Я – Ева. Я помню кто я такая хотя рождалась много раз. За полноту проживаемых жизней для себя и других, создатель оставляет мне самосознание. И понимание того, что не стоит всем говорить, что я Ева, праматерь всех людей. Как бы меня не называли мои новые родители я молюсь о себе как о Еве и в более зрелом возрасте стараюсь изменить имя. Остальные мне нисколько не идут. Приятно начиная с двух лет слышать бога, чувствовать себя защищённой и постепенно вспоминать о себе всё, чётко осознавая на каких ошибках стоит учиться и ощущадь нереальную радость от того что понимаешь, что вот ты родился опять, ты полон сил прежние таланты не оставили тебя, многое из того, что ты сделала раньше ещё живёт на земле, но все неосуществлённые желания воплощаются сейчас, а у новых неосуществлённых есть новый шанс. Я иду к себе так долго. Но я то иду, а у бедной Лилит просто не было шанса.Всё по порядку? Хорошо.

Яблоко, а зачем его там вообще повесили?
Для сценария

Ночью ко мне пришёл Люцифер. Мы долго с ним говорили, речь шла о послушании, об абсолютном доверии к Всевышнему. Версия номер один – Люцифер часть сценария и ещё одно послушание. Версия вторая – змей специально создан для сценария.

То есть, когда появилась Лилит, она сразу так и сказала, что ей здесь странно, она не понимает, что чувствует- просто в её словарном запасе не было слова скучно. Её преследовало чувство, что всё вокруг застыло, всё разрозненно и отчуждённо. Не было конфликта и зла, но и гармонии не было. Мир не складывался в единую картину – никто никого не обижал, но и взаимосвязей тоже не было.
Бог отверг Лилит, я думаю, что это было самолюбие художника услышавшего первую в своей вечной жизни критику. Отверг, сослал, образно говоря, к океану крови, приговорив к вечному рождению, вечной отчуждённости, которую она «умудрилась разглядеть
в такой совершенной картине». Правда здесь был нюанс – Лилит сотворил вовсе не бог. Лилит сотворила его половинка. Если Адама они создпвали вместе, то Лилит была идеей богини, хотя необходимость создания женщины для мужчины по образу божественных отношений принадлежала обоим. Но Адама сотворил бог, а Лилит Богиня.

Сослать то он её сослал, но задумался. Он понял, что ему самому не хватает – действия, личностей, их взаимоотношений (и тогда мир стал театром). Ему самому было скучно. Когда бог сотворил еву – он сам уже понял, что придётся отступить от первоначальной модели мира. Но он не знал, как. И тогда… тогда он придумал смерть. Он придумал старость, придумал зло и только тогда он придумал гармонию. Точнее она сама родилась, как единственный баланс для мира где есть смерть и любовь, жертвенность и жажда пожирать ближнего своего, страх смерти и тяга к смерти.

Лилит адреналин, поверхностные переживания – отделённость от мира – аналог нашему эгоизму отделяющему нас от мира в миру.

Ева – ну хорошо – вот ваш рай – на свой живот. Ева – возвращение грязи от искусства через коммерческие проекты.