ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЙ РОК.

Каждый начинает новую жизнь по-своему. Кто-то покупает кроссовки для утренних пробежек, кто-то бросает курить, кто-то пить, кто-то решает расстаться с женой, как с дурной привычкой быть неверным
мужем... Я решил изгнать дьявола. Моя история - это бесхитростная история талантливого неудачника. Хотя... вряд ли кто признается себе, что его судьба - это судьба удачливой посредственности. Приятней ныть по поводу того, что тебе чего-то недодали, проще себя пожалеть.
 25 из 40 лет своей жизни я выдаю себя за рок музыканта. Сказать, что я - рок-музыкант не позволяют собственные принципы, по которым профессионализм определяется высотой гонораров или хотя бы наличием поклонников. Я играю на гитаре в бестолковых группах, которые играют в клубах с репутацией <<полный отстой>>. Но дело только в том, что я не могу себя достойно преподнести, не могу из вежливости отказывать новым музыкантам, которые приходят на прослушивание в группу, даже если уровень их низок.

Я надеюсь, что работа в группе поможет их пальцам и чувству ритма, а ещё я не могу требовать за концерты столько денег, сколько мне нужно - стесняюсь. Но главное - дело в дьяволе. Он очень хитрый и скользкий. Но без дьявола в рок музыке - никак, без дьявола это будет опера, слащавая попса или церковные песнопения. Рок музыканты балансируют на золотых гитарных струнах, натянутых над огнём преисподней под стерильно синим небом, или над
горной рекой под небом цвета божьего гнева - что-то алое с серым. На этом контрасте рождаются звуки бессмертных мелодий, под которые кайфуют миллионы поклонников и не один десяток лет. Если классическая музыка может быть не понята современниками, то у неё есть
шанс пережить собственную ненужность. У рокеров такого шанса нет. И поэтому свято уверовав в то, что дьявол мешает мне состояться я решил его изгнать. Возможно, после этого я начну играть на гитаре испанское дуэнде или блюз, но сейчас об этом загадывать рано, потому что я пропитан роком, как вата свежей кровью сыгранных нот и не могу отличить искушения от благой вести.

В моём монологе подозрительно много религиозных терминов, настолько, насколько мало секса в сыгранных мною мелодиях. Я вырос в семье священника и начал играть рок скорей из подросткового протеста, в котором много безмозглого драйва и ни капли веры в выбранный путь. Музыканты взрослеют с трудом, и все мои неудачи упирались в мальчишеское желание доказать, что когда-то я был прав. Но сегодня мне исполнилось сорок, я а не достиг ничего, кроме твёрдого ощущения, что я не тот гений, которого признают потомки.

В храме на Преображенке до сих пор служит отец Василий, друг моего батюшки. Я отправился к нему не из родственной доверчивости. Дело в том, что отец Василий в прошлом был рок музыкантом и перешёл в священнослужители неведомой мне дорогой. Поэтому есть шанс, что когда я появлюсь на пороге комнаты для церковного персонала и произнесу с глубокомысленным видом: <<Изгоните из меня дьявола, пожалуйста>>,- меня не пошлют к психиатру.
Отец Василий сидел в служебной каморке и ел хлеб с луком. <<Ух ты, Петя сынок, заглянул, заходи, поцелую дай я тебя!>>, - запах лука перекрыл лёгкий запах качественной водки, - <<А мы... тут... пьём. Хочешь?>>. Раньше отец Василий не пил, и этот запах сбил меня с толку, как сбивает с пути запах хороших духов, проходящей мимо красивой девушки, заставляя пересмотреть свои планы на вечер. Пьяный священник, изгоняя дьявола, запросто может ошибиться персоной или местом, куда следует отправить эту персону. <<А ты куда сынок засобирался?>>, - засуетился Отец Василий, - <<Ты не просто, ты по делу? Ты - на исповедь? Да ты не бойся, рюмка водки духовную персону не испортит. Дар его же не пропьёшь и не проешь!>>. Насчёт не проешь, тут он конкретно ошибался, потому что я
сам был свидетелем множества талантов, проеденных во время коммерческих халтур.
Последнее отцу Василию скорее всего не грозило, но он нервничал, хорохорился и очень, очень чего-то боялся, а это пугало меня. У нас у музыкантов очень нежная психика. <<Пойду я, батюшка>>, -
поднялся я со скамейки.
<<Ага, иди, иди, и хорошо, что пойдёшь, одним чёртом в храме меньше будет. А ты ТАК на меня не смотри. Ты чего его с собой приволок?>>. <<Я оставить его собирался… Вам>>. <<Ну, что же, оставляй. Но чтобы мне его оставить, его сначала достать нужно будет, выкурить...>>. <<Я <<Приму>> курю...>>. <<Да хоть <<Беломор>>, его ладаном только выкурить можно». <<Хорошо... А можно я завтра зайду?>>.<<Заходи, только я трезвей не буду. Я их вижу и боюсь. <Больше всего чертей в – храме>>.

Есть люди, которые своим словесным потоком способны увлечь, как горная река уносит брёвна, и вот ты уже делаешь то, что им надо, хотя понимаешь, что делать это в принципе не нужно. Эти люди не очень церемонятся с твоим душевным равновесием, вызывая как будто тебя на дуэль, и ты, не сразу  понимая все уловки, постепенно теряешь чувство реальности и безопасности. Мы отправились
изгонять дьявола.

<<Да покинешь ты тело вместе с душой>>, - заголосил отец Василий, и на какой-то миг крушения всех иллюзий, я увидел стены храма, увешанные чёрными гроздьями душ. Я лежал, парализованный силой более непреодолимой, чем земное тяготение, это было тяготение преисподней к слабой человеческой душе, пока вокруг меня прыгал отец  Василий, всё больше превращаясь из священника в лешего, укравшего чёрную рясу. Глаза его запали и блестели как у наркомана, вдохнувшего в кровь кокаин, вздёрнутые к сводам храма руки торчали из рукавов, подобно палкам огородного пугала. Волосы слиплись и прыгали по плечам. Он пел, свистел и танцевал (не свистите, батюшка, в приходе денег не будет), словно реализовывал все свои не проявленные таланты в театре местного дурдома. Батюшка был не в себе, но понял я это только тогда, когда почувствовал, что умираю, и отрываясь от тела услышал вслед каркающее напутствие отца Василия: <<Жертва тёплая, неловкая, грех не догнать, греххх!>>.

Возможно, отца Василия цапнул зелёный змий, а возможно он подобно герою фильма ужасов, укушенного инопланетной гадюкой превратился из борца с болезнью в коварного разносчика вируса, мне было не до этого, поверьте. Я мчался по неведомым дорожкам, к неведомым мирам цвета моей паники, потому что вслед за мной нёсся тот, от кого мне так страстно хотелось избавиться ещё пару
минут назад. За мной летел изгнанный дьявол не желающий терять свою добычу. Смерть для меня не стала шоком - вот вылетел из тела, вот лечу. О, да, душа действительно бессмертна, но мне теперь необходимо решать конкретные задачи, только как? Я не знал куда лететь, я болтался между домами, пролетая насквозь чужие квартиры в одной из которых какая-то парочка занималась любовью в такой немыслимой позе, что будь у меня побольше времени я бы мысленно её зарисовал...
Пометавшись, я вылетел прямо в небо в надежде встретить там парочку ангелов-хранителей, взять за пернатые грудки и потребовать от этих бездарей дорогу к своему главному душеприказчику.
Я летел и чувствовал себя самолётом – подо мной ползли облака, вокруг был голубой воздух, а снизу, с нарастающим гулом приближался рогатый таран. Лететь выше в космос,  мне не хотелось и я помчался над облаками пока под одним из них, взорвав белоснежную пену, как девушка гладь воды в рекламе
суперсвежего дезодоранта не появился чёрт. И тогда я снова ринулся к земле. Я летел, раскаляясь от собственного страха по траектории пули - прямо и вниз. Справа промелькнул воздушный шар, и если бы у пули было время любоваться целью, она была бы ошеломлёна приближающимся ландшафтом вечного города – Рима. Я летел и слышал нарастающий рёв. Тварь была уверена, что я не найду защиты в красивых католических соборах – с чём, после визита к отцу Василию я был почти согласен, а кроме как под землю уйти мне от неё было некуда. И она неслась рыча и повизгивая, как всякий уважающий себя злодей, настигающий свежую жертву.
Я просочился через крышу какого-то эффектного здания и кувыркаясь на пределе сил, покатился вниз по жерлу судьбы, чтобы через миг... открыть глаза. Глаза с очень тяжёлыми веками,  и то, что я их поднял по всей видимости было чудом, потому что я увидел, как на меня в диком, я бы сказал благоговейном ужасе смотрит множество коротко подстриженных мужчин в чёрных платьях. Так могли бы смотреть на воскресшую мумию, дожившие до наших дней религиозные фанатики Осириса и
Анубис. <<Папа вернулся!>>, - на итальянском закричал один из мужчин и я наслаждаясь певучестью итальянской речи, понял, что понял по-итальянски, но не понимаю смысла фразы. <<Папа вернулся, это чудо, он избранный. Его немедленно нужно канонизировать. При жизни, при новой жизни, канонизировать нужно!!!». Они голосили пару минут пока одному из них явно недовольному, что папа вернулся, не пришла в голову чудесная мысль, что не понятно, откуда он вернулся, и он ли теперь это? И этот гаденыш  искренне посетовал на прекращение полномочий великой инквизиции. Тут появился черт. Он просочился сквозь потолок, увидел всю компанию, меня в сердцевине разбросанных черных фигур и довольно ухмыльнувшись, начал исследовать потолок. Потолок был расписан сценой страшного суда и черт, узрев себя самого, изгоняемого в преисподнюю,  прилип к месту, где была изображена убогая костлявая фигура, протягивая лапы к образу Христа. Затем отлетел в сторону и забился от счастья, увидев, что фреска перекосилась. Эти несколько мгновений спасли меня от того, чтобы вновь перекосилась моя жизнь. Черт поступил, как нормальный голливудский злодей, то есть очень и очень глупо. Глумясь над настигнутой жертвой, он лихо ее упустил. Не успел толстозадый любитель инквизиции заронить зерно своей надежды в сердца товарищей, как я, преодолев чудовищную скованность тела, вскочил с белоснежного ложа и путаясь в шёлковом платье, побежал к дверям. Взвизгнув одновременно и очень по-женски, все кинулись прочь, а я, следуя странно вспыхивающей памяти, нашел выход на улицу.

Я бежал по улицам ночного Рима, сверкая жёлтым призраком в стеклах офисов и магазинов. Мне смотрели вслед, но никто не пытался остановить. Лето, ночь, прогулка, Рим. Люди не много пьяны, почти что все влюблены и когда мимо них проноситься некто, словно за ним гонится черт, бежать вслед за чёртом не хочет никто. Мне смотрели вслед, иногда свистели и смеялись. Забежав в какой-то переулок, я увидел зеркальную дверь, освещённую старинным фонарём. Сердце моё забилось, словно у невесты, предстающей перед зеркалом в свадебном одеянии. Я глянул в дверь и увидел кульминацию всех своих кошмаров, навеянных некачественной травкой. Из подсвеченного тёмного прямоугольника меня разглядывал недавно почивший кандидат в римские папы. Перед тем, как я отправился к отцу Василию, а затем на тот свет, я видел несколько десятков репортажей, подкрашенных незначительными подробностями, что после смерти папы его наместник так же внезапно скончался, произнеся загадочную фразу: «Я не хочу множить ряды». Думаю, что фраза эта если и звучала, то была продана журналистам оборотнем в рясе, понимающем смысл истинных сделок. Честные приверженцы католической церкви вряд ли бы обнародовали предсмертные слова своего духовного лидера, несущие в себе такую скользкую недосказанность. И вот, в зеркале стоят два оживших покойника, загнанных моим страхом в тёмный тупик Вечного Города.

Конец уравнения. Вывод: всю жизнь бежать от кадил и церковных псалмов, для того, чтобы грохнуться без разрешения в чужое тело, пережив самую нежеланную реинкарнацию в своей жизни. Воскресший глава католической церкви. Нет, ну почему бы не помереть лет 10 назад, одновременно с божественным Фредди Меркьюри! Почему всё вот так?! И что с этим делать? Пойти сдаться властям и сказать, что питерский музыкант изгонял из себя дьявола и стал римским папой? Или притвориться папой и всю жизнь, до самой второй смерти следовать привычкам чужого тела, окончательно отказавшись от собственной индивидуальности? Нет, надо бежать. Какое-то время меня будут разыскивать, но затем забудут, как остывшую сенсацию, и я начну новую жизнь. Воистине, новую… Не все в мире смотрят телевизор, можно найти каналы для бегства. Смущало только то, что я влетел в несколько полежавшее тело, но я себя утешил тем, что святые вроде бы не тлеют. Будем надеяться, что папа прожил праведную жизнь. Я ещё раз посмотрел в зеркало. Папа был… мужчиной с шармом, приблизительно моих лет, пара косяков и меня начнёт всё это забавлять. И побрёл на поиски места, где можно переждать тёплую римскую ночь.

Проснулся я звездой. Все стены города были оклеены моими афишами и по всем каналам шла трансляция бегства, заснятого системой видеонаблюдения. Видео сопровождалось текстом: «Вчера в полночь воскрес ПАПА РИМСКИЙ. В результате пережитого шока, ОН бежал из резиденции, где лежало ЕГО тело. Помогите ЕГО отыскать, ЕМУ нужна срочная помощь». Ещё как нужна! Одумайтесь, сумнящиеся! Ведь если это действительно достойный кандидат в римские папы, то его чудесное воскрешение, так же как и его бегство в компетенции высших сил и бежал он чтобы вернуться с каким-нибудь новым свитком заповедей и надо терпеливо ждать, а не устраивать глупых погонь! Почему такой расклад не никому не приходит в голову? Почему непременно «Был в коме и теперь бежал в силу необратимых изменений в головном мозге?». Я втолковывал это святому семейству приютивших меня молодожёнов, чей день свадьбы совпал с рождением ребёнка. В поисках убежища я набрёл на маленький карнавал в честь малыша, зачатого под незримое бурчание католической церкви, но рожденного уже в законном браке. Увидев меня, молодой мужчина закричал: «О, мадонна, сладкая мадонна, я стал отцом и к нам на праздник пожаловал призрак папы римского! Уважаемый, благословите малышку!». Музыка заиграла сильней, смех стал громче и всем стало ужасно весело от того, что на карнавале с ними пьёт хорошёё вино то ли святой то ли призрак то ли сумасшедший лицедей. Зато утром ни у кого уже не оставалось сомнений, что я воскресший римский папа и мне пришлось сочинять, как это всё произошло с медицинской точки зрения и объяснять почему меня не надо выдавать – с божественной. «А где ваши скрижали с новыми заповедями?» - этот доверчивый вопрос был финалом моей лживой и страстной речи. «Я… Я не знаю». « А зачем за ними бежать? Ведь Бог может выслать Вам всё по эмэйлу… Даже если Ваш компьютер сломают хакеры, ничего страшного не произойдёт, кроме того, что заповеди разойдутся чуть быстрее,» - трогательно предположила юная мадонна, - «Их наверное даже можно рассылать… как спам».

«Нет, нельзя. К заповедям нужно готовить, их нужно правильно растолковать, любое искажение смысла приведёт к очередным крестовым походам и кострам инквизиции!!!». («Вот как ты заговорил» - подумал я с определённым к себе уважением»). Поэтому  за ними нужно ехать в определённое место, получать из рук в руки и провозглашать с божьей помощью. «Из чьих рук?», - спросила юная женщина. «Из… рук», - ответил за неё муж, - «Всё от Бога». «А почему не попросить содействия Ваших коллег? Почему необходимо от них убегать?». «Да потому что из моих коллег один-два служат Богу, а остальные делают карьеру. У нас, как и везде далеко не все на своём месте. Поэтому одна мысль о божественном обновлении сознания вызовет в них дикий страх перемен, которые приведёт к непредсказуемым последствиям. Мне нужно… нужно импровизировать, как в джазе». Не смотря на слово джаз, это точно говорил не я, а я вдруг почувствовал вбирающее мою волю волнение, потому что понял, что эти заповеди действительно существуют. И за ними действительно придётся ехать, уходя от погони религиозных карьеристов, чёрта и бог ещё знает кого. «А куда Вам нужно ехать?». «В… Аркаим(?). На раскопки самого древнего города на земле. В Россию. Но для этого всего лишь навсего нужно вылететь из Рима, из аэропорта оклеенного горячими просьбами о моей поимке». Интересно, есть ли шанс, что не далеко от Аркаима отдаст Богу душу некая духовная персона? Конечно, не хорошо желать смерти ближнему своему, но я готов на боди бартер.  Ведь это действительно интересно – как будет себя чувствовать представитель православного духовенства в роли главы католической церкви?..

Помощь пришла от Чёрта. Три дня я не выходил из чужого дома в надежде что-нибудь придумать. Увы, у моих новых знакомых не было связей. Добрые, но совершенно бесхитростные люди они обладали только друг другом и большим старинным домом, доставшимся им в наследство… Однажды ночью я проснулся от вежливого похрюкивания. Возле кровати сидел мой персональный нечистый и выглядел, как живописнейший из чертей. С козлиными ногами, рогами и свиным пятаком. «На самом деле всё совсем не так», - не менее вежливо  сказал чёрт, - «Но видимо в школе вы слишком любили «Вечера на хуторе близ Диканьки». Это Вы так меня видите». « А как меня видишь ты?».  «Дуплом, послушной марионеткой, кандидатом на сковородку», - ощерился чёрт, - Я Вам не тыкал. Да ладно, не бойся ты так. Кровать под тобою трясётся. Хозяева дома решат, что ты трахаешь Деву Марию», - и чёрт улыбнулся, как чёрт. Очень мерзко. «Не более мерзко, чем ты, когда берёшь деньги в долг, без особых перспектив для кредиторов». «Во время я от тебя избавился». «Ну да, во время. Обратно я не пролезу. Видишь, какой я большой», - и чёрт заплакал, как клоун, слёзы которого брызжут из клизмы, засунутой под парик, - «Ладно. Не будем ругаться. Я не за этим собственно пришёл. Дело в том, что мне тоже необходим список новых заповедей. И я могу тебе помочь до них добраться». «Каким же ты стал деликатным. Почему бы тебе в меня не вселиться, я что на столько стал свят? Или тебе нужна сделка? Жить в предбаннике надоело, захотелось купить целый дом? Да ещё и в теле римского папы?» А ведь действительно, дошло  до меня, это тело настолько чисто и свято, что чёрту к нему не подобраться. « И не осквернено твоей душой, - добавил чёрт. «А не пошёл бы ты за заповедями сам», - и я повернулся к чёрту спиной. Минут через пять психологической атаки чёрт промолвил: «Я на тебя настучу. Я вселюсь в одну из множества продажных душ в жандармской форме и надоумлю её сюда заявиться. А если ты удерёшь, я найду тебя по запаху, по следу и сдам в руки не слишком деликатной реинкарнации великого инквизитора со сладострастейшими садистскими наклонностями. У него в подвале оборудована маленькая пыточная комната, обслуживают которую два таких же ненормальных». Ах, как же ты меня достал! «Ну и зачем тебе нужны скрижали?»

«Чтобы мудро исказить. Но у тебя есть шанс меня перехитрить, если ты и я до них доберёмся. А это в наших интересах. Ну как, по-рукам?» «Ты – лукавый, ты обманешь.». «Безусловно», - и чёрт улыбнулся открытой улыбкой, отточенной за дьявольскую вечность. Через день я в гриме, парике, с подложными документами и пятидесятью тысячами долларов в дипломате летел на самолёте Рим-Москва.

Мы летим. Мимо, томно улыбаясь уже в который раз проходит красивая стюардесса. Очевидно

у меня удачный грим. Я подумал, что если предложить ей пройти в туалет и заняться экстремальным сексом, она забьётся в истерике или оргазме, отрывая накладную эспаньолку? Мой парнокопытный чёрт-хранитель спит на полке для багажа, почему бы и нет. К тому же он бы одобрил. Отлично, я уже думаю, одобрил бы меня чёрт!!! Я улыбнулся ей в ответ и тут же понял, что ничего кроме обмена милыми улыбками не будет. Моё святое тело мирно созерцало красоту юной девушки, не собираясь её обладать. Чёрт… Или, нет, о, мой бог! Или нет. Чёрт… Но девушка действительно была красива и я начал её разглядывать… глазами художника. Я смотрел на её красивое тело, словно слушал музыку Вивальди – стремительную, возбуждающую, колдовскую, но которой нельзя обладать, потому что она – музыка… Девушка прошла мимо меня ещё пару раз, но осознав, что никаких серьёзных знаков внимания с моей стороны не последует, ушла в помещение для стюардесс. Жаль. Каждое её движение порождало во мне бурю музыкальных ассоциаций. Каких?.. Это была рок-симфония тела, живой и возможно далёкой от музыки плоти, которой я ничего не мог предложить, кроме восхищённого созерцания. Было ощущение, что вокруг меня порхают чьи-то чистые души или бабочки с ароматом цветов.

Наверху, по всей видимости заворочался чёрт, потому что самолёт слегка закачало, как будто самолёт был колыбелью, в которой ворочался чёрт. И в этот момент самолёт начал набирать высоту. Не могу сказать, что я обладаю даром предвидения, но я ощутил всю ненормальность ситуации, как данность. Словно кто-то спокойно сказал внутри:«Ситуация ненормальная». Самолёт не падал, он летел вверх на скорости, разрушавшей ощущение реальности. Сверху свесились два копыта, чёрт спрыгнул вниз и самолёт слегка тряхнуло. Его появление было последним штрихом к ощущению апокалипсиса, жаль что видел его только я. Он постоял, подумал и с недовольным видом полез на колени к толстому человеку, сидевшему рядом со мной, и вибрировавшему, как желе, которое проносят на тарелке. «Любовь и скорость порождают наслаждения…», - промямлил чёрт, - «Как ты думаешь, что происходит?». «А что, ты не знаешь?». «Я не Всевидящий. Я только понимаю, что кто-то ещё не желает, чтобы ты долетел до земли. По крайней мере со своей зверюшкой», - чёрт ощерился. «Нас вытягивает в Космос?». «Нас несет в заоблачную твердь, но не в космос. Хуже, много хуже. Нас несёт туда, где живым решительно нечего делать». «Мы погибнем?». «Нет, но попадём живыми в Рай. Без меня, разумеется».

ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЙ РОК.

Дурной сон.

Каждый начинает новую жизнь по-своему. Кто-то покупает кроссовки для
утренних пробежек, кто-то бросает курить, кто-то пить, кто-то решает
расстаться с женой, как с дурной привычкой быть неверным
мужем... Я решил изгнать дьявола. Моя история - это бесхитростная
история талантливого неудачника. Хотя... вряд ли кто признается себе,
что его судьба - это судьба удачливой посредственности. Приятней ныть
по поводу того, что тебе чего-то недодали, проще себя пожалеть.
25 из 40 лет своей жизни я выдаю себя за рок музыканта. Сказать, что
я - рок-музыкант не позволяют собственные принципы, по которым
профессионализм определяется высотой гонораров или хотя бы
наличием поклонников. Я играю на гитаре в бестолковых группах, которые
играют в клубах с репутацией <<полный отстой>>. Но дело только в том,
что я не могу себя достойно преподнести, не могу из вежливости
отказывать новым музыкантам, которые приходят на прослушивание в
группу, даже если уровень их низок. Я надеюсь, что работа поможет их
пальцам и чувству ритма, а ещё я не могу требовать за концерты столько
денег, сколько мне нужно - стесняюсь. Но главное - дело в дьяволе. Он
очень хитрый и скользкий. Но без дьявола в рок музыке - никак, без
дьявола это будет опера, слащавая попса или церковные песнопения. Рок
музыканты балансируют на золотых гитарных струнах, натянутых над огнём
преисподней под стерильно синим небом,
или над горной рекой под небом цвета божьего гнева - что-то алое с
серым. На этом контрасте рождаются звуки бессмертных мелодий, под
которые кайфуют миллионы поклонников и не один десяток лет. Если
классическая музыка может быть не понята современниками, то у неё есть
шанс пережить собственную ненужность. У рокеров такого шанса нет. И
поэтому, свято уверовав в то, что дьявол мешает мне состояться, я
решил его изгнать. Возможно, после этого я начну играть на гитаре
испанское дуэнде или блюз, но сейчас об этом загадывать рано, потому
что я пропитан роком, как вата свежей кровью сыгранных нот и не могу
отличить искушения от благой вести.
В моём монологе подозрительно много религиозных терминов, настолько,
насколько мало секса в сыгранных мною мелодиях. Я вырос в семье
священника и начал играть рок скорей из подросткового протеста, в
котором много безмозглого драйва и ни капли веры в выбранный путь. Но
сегодня мне исполнилось сорок, я а не достиг ничего, кроме твёрдого
ощущения, что
я не тот гений, которого признают потомки.

В храме на Преображенке до сих пор служит отец Василий, друг моего
батюшки. Я отправился к нему не из родственной доверчивости. Дело в
том, что отец Василий в прошлом был рок музыкантом и перешёл в
священнослужители неведомой мне дорогой. Поэтому есть шанс, что когда
я появлюсь на пороге комнаты для церковного персонала и произнесу:
<<Изгоните из меня дьявола, пожалуйста>>,- меня не пошлют к психиатру.
Отец Василий сидел в служебной каморке и ел хлеб с луком. <<Ух ты,
Петя сынок, заглянул, заходи, поцелую дай я тебя!>>, - запах лука
перекрыл лёгкий запах качественной водки, - <<А мы... тут... пьём.
Хочешь?>>. Раньше отец Василий не пил, и этот запах сбил меня с толку,
как сбивает с пути запах хороших духов, проходящей мимо красивой
девушки, заставляя пересмотреть свои планы на вечер. Пьяный священник,
изгоняя дьявола, запросто может ошибиться персоной или местом, куда
следует отправить эту персону. <<А ты куда сынок засобирался?>>, -
засуетился Отец Василий, - <<Ты не просто, ты по делу? Ты - на
исповедь? Да ты не бойся, рюмка водки духовную персону не испортит.
Дар его же не пропьёшь и не проешь!>>. Насчёт не проешь, тут он
конкретно ошибался, потому что я
сам был свидетелем множества талантов, проеденных во время
коммерческих халтур. Последнее отцу Василию скорее всего не грозило,
но он нервничал, хорохорился и очень, очень чего-то боялся, а это
пугало меня. У нас музыкантов очень нежная психика. <<Пойду я,
батюшка>>, - поднялся я со скамейки.<<Ага, иди, иди, и хорошо, что
пойдёшь, одним чёртом в храме меньше
будет. А ты ТАК на меня не смотри. Ты чего его с собой приволок?>>.
<<Я оставить его собирался... Вам>>. <<Ну, что же, оставляй. Но чтобы
мне его оставить, его сначала достать нужно будет, выкурить...>>. <<Я
<<Приму>> курю...>>. <<Да хоть <<Беломор>>, его ладаном только
выкурить можно>>. <<Хорошо... А можно я завтра зайду?>>.<<Заходи,
только я трезвей не буду. Я их вижу и боюсь!>>.

Есть люди, которые своим словесным потоком способны увлечь, как
горная река уносит брёвна, и вот ты уже делаешь то, что им надо, хотя
понимаешь, что делать это в принципе не нужно. Эти люди не очень
церемонятся с твоим душевным равновесием, вызывая как будто тебя на
дуэль, и ты, не сразу понимая все уловки, постепенно теряешь чувство
реальности и безопасности. Мы отправились изгонять дьявола. <<Да
покинешь ты тело вместе с душой>>, - заголосил отец Василий, и на
какой-то миг крушения всех иллюзий, я увидел стены храма, увешанные
чёрными гроздьями душ. Я лежал, парализованный силой более
непреодолимой, чем земное тяготение, это было тяготение преисподней к
слабой человеческой душе, пока вокруг меня прыгал отец Василий, всё
больше превращаясь из священника в лешего, укравшего чёрную рясу.
Глаза его запали и блестели как у наркомана, вдохнувшего в кровь
кокаин, вздёрнутые к сводам храма руки торчали из рукавов, подобно
палкам огородного пугала. Волосы слиплись и прыгали по плечам. Он пел,
свистел и танцевал (не свистите, батюшка, в приходе денег не будет),
словно реализовывал все свои не проявленные таланты в театре местного
дурдома. Батюшка был не в себе, но понял я это только тогда, когда
почувствовал, что умираю, и отрываясь от тела услышал вслед каркающее
напутствие отца Василия: <<Жертва тёплая, неловкая, грех не догнать,
греххх!>>.
Возможно, отца Василия цапнул зелёный змий, а возможно он подобно
герою фильма ужасов, укушенного инопланетной гадюкой превратился из
борца с болезнью в коварного разносчика вируса, мне было не до этого,
поверьте. Я мчался по неведомым дорожкам, к неведомым мирам цвета моей
паники, потому что вслед за мной нёсся тот, от кого мне так страстно
хотелось избавиться ещё пару
минут назад. За мной летел изгнанный дьявол не желающий терять свою
добычу. Смерть для меня не стала шоком - вот вылетел из тела, вот
лечу. О, да, душа действительно бессмертна, но мне теперь необходимо
решать конкретные задачи, только как? Я не знал куда лететь, я
болтался между домами, пролетая насквозь чужие квартиры в одной из
которых какая-то парочка занималась любовью в такой немыслимой позе,
что будь у меня побольше времени я бы мысленно её зарисовал...
Пометавшись, я вылетел прямо в небо в надежде встретить там парочку
ангелов-хранителей, взять за пернатые грудки и потребовать от этих
бездарей дорогу к своему главному душеприказчику.
Я летел и чувствовал себя самолётом - подо мной ползли облака, вокруг
был голубой воздух, а снизу, с нарастающим гулом приближался рогатый
таран. Лететь выше в космос, мне не хотелось и я помчался над
облаками пока под одним из них, взорвав белоснежную пену, как девушка
гладь воды в рекламе суперсвежего дезодоранта не появился чёрт. И
тогда я снова ринулся к земле. Я летел, раскаляясь от собственного
страха по траектории пули - прямо и вниз. Справа промелькнул воздушный
шар, и если бы у пули было время любоваться целью, она была бы
ошеломлёна приближающимся ландшафтом вечного города - Рима. Я летел и
слышал нарастающий рёв. Тварь была уверена, что я не найду защиты в
красивых католических соборах - с чём, после визита к отцу Василию я
был почти согласен, а
кроме как под землю уйти мне от неё было некуда. И она неслась рыча и
повизгивая, как всякий уважающий себя злодей, настигающий свежую
жертву. Я просочился через крышу какого-то эффектного здания и
кувыркаясь на пределе сил, покатился вниз по жерлу судьбы, чтобы через
миг...
открыть глаза. Глаза с очень тяжёлыми веками, и то, что я их поднял
было по всей видимости чудом, потому что я увидел, как на меня в
диком, я бы сказал благоговейном ужасе смотрит множество коротко
подстриженных мужчин в чёрных платьях. Так могли бы смотреть на
воскресшую мумию, дожившие до наших дней религиозные фанатики Осириса
и Анубис. <<Папа вернулся!>>, - на итальянском закричал один из мужчин
и я наслаждаясь певучестью итальянской речи, понял, что понял
по-итальянски, но не понимаю смысла фразы. <<Папа вернулся, это чудо,
он избранный. Его немедленно нужно канонизировать. При жизни, при
новой жизни, канонизировать нужно!!!>>. Они голосили пару минут пока
одному из них явно недовольному, что папа вернулся, не пришла в голову
чудесная мысль, что не понятно, откуда он вернулся, и он ли теперь
это? И этот гаденыш искренне посетовал на прекращение полномочий
великой инквизиции. Тут появился черт. Он просочился сквозь потолок,
увидел всю компанию, меня в сердцевине разбросанных черных фигур и
довольно ухмыльнувшись, начал исследовать потолок. Потолок был
расписан сценой страшного суда и черт, узрев себя самого, изгоняемого
в преисподнюю, прилип к месту, где была изображена убогая костлявая
фигура, вытягивая лапы в сторону Христа. Затем отлетел в сторону и
забился от счастья, увидев, что фреска перекосилась. Эти несколько
мгновений спасли меня от того, чтобы вновь перекосилась моя жизнь.
Черт поступил, как нормальный голливудский злодей, то есть очень и
очень глупо. Глумясь над настигнутой жертвой, он лихо ее упустил. Не
успел толстозадый любитель инквизиции заронить зерно своей надежды в
сердца товарищей, как я, преодолев чудовищную скованность тела,
вскочил с белоснежного ложа и путаясь в шёлковом платье, побежал к
дверям. Взвизгнув одновременно и очень по-женски, все кинулись прочь,
а я, следуя странно вспыхивающей памяти, нашел выход на улицу.

Я бежал по улицам ночного Рима, сверкая жёлтым призраком в стеклах
офисов и магазинов. Мне смотрели вслед, но никто не пытался
остановить. Лето, ночь, прогулка, Рим. Люди не много пьяны, почти что
все влюблены и когда мимо них проноситься некто, словно за ним гонится
черт, бежать вслед за чёртом не хочет никто. На меня смотрели, иногда
свистели и смеялись. Забежав в какой-то переулок, я увидел зеркальную
дверь, освещённую старинным фонарём. Сердце моё забилось,
словно у невесты, предстающей перед зеркалом в свадебном одеянии. Я
глянул в дверь и увидел кульминацию всех своих кошмаров, навеянных
некачественной травкой. Из подсвеченного тёмного прямоугольника меня
разглядывал недавно почивший кандидат в римские папы. Перед тем, как я
отправился к отцу Василию, а затем на тот свет, я видел несколько
десятков репортажей, подкрашенных незначительными подробностями, что
после смерти папы его наместник так же внезапно скончался, произнеся
загадочную фразу: <<Я не хочу множить ряды>>. Думаю, что фраза эта
если
и звучала, то была продана журналистам оборотнем в рясе, знающем толк
в истинных сделках. Честные приверженцы католической церкви вряд ли бы
обнародовали предсмертные слова своего духовного лидера, несущие в
себе такую скользкую недосказанность. И вот, в зеркале стоят два
оживших покойника, загнанные чёртом в тёмный тупик Вечного Города.
Конец уравнения. Вывод: всю жизнь бежать от кадил и церковных псалмов,
для того, чтобы грохнуться без разрешения в чужое тело, пережив самую
нежеланную реинкарнацию в своей жизни. Воскресший глава католической
церкви! Нет, ну почему бы не помереть лет 10 назад, одновременно с
божественным Фредди Меркьюри! Почему всё вот так?! И что с этим
делать? Пойти сдаться властям и сказать, что питерский музыкант
изгонял из себя дьявола и стал римским папой? Или притвориться папой и
всю жизнь, до самой второй смерти следовать привычкам чужого тела,
окончательно отказавшись от собственной индивидуальности? Нет, надо
бежать. Какое-то время меня будут разыскивать, но затем забудут, как
остывшую сенсацию, и я начну новую жизнь. Воистине, новую... Не все в
мире смотрят телевизор, можно найти каналы для бегства. Смущало только
то, что я влетел в несколько полежавшее тело, но я себя утешил тем,
что святые вроде бы не тлеют. Будем надеяться, что папа прожил
праведную жизнь. Я ещё раз посмотрел в зеркало. Папа был... мужчиной с
шармом, приблизительно моих лет, пара косяков и меня начнёт всё это
забавлять. И я побрёл на поиски места, где можно переждать тёплую
римскую ночь.

Проснулся я звездой. Все стены города были оклеены моими афишами и по
всем каналам шла трансляция бегства, заснятого системой
видеонаблюдения. Видео сопровождалось текстом: <<Вчера в полночь
воскрес ПАПА РИМСКИЙ. В результате пережитого шока, ОН бежал из
резиденции, где лежало ЕГО тело. Помогите ЕГО отыскать, ЕМУ нужна
срочная помощь>>. Ещё как нужна! Одумайтесь, сумнящиеся! Ведь если это
действительно достойный кандидат в римские папы, то его чудесное
воскрешение, так же как и его бегство в компетенции высших сил и бежал
он чтобы вернуться с каким-нибудь новым свитком заповедей и надо
терпеливо ждать, а не устраивать глупых погонь! Почему такой расклад
никому не приходит в голову? Почему непременно <<Был в коме и теперь
бежал в силу необратимых изменений в головном мозге?>>. Я втолковывал
это святому семейству приютивших меня молодожёнов, чей день свадьбы
совпал с рождением ребёнка. В поисках убежища я набрёл на маленький
карнавал в честь малыша, зачатого под незримое бурчание католической
церкви, но рожденного уже в законном браке. Увидев меня, молодой
мужчина закричал: <<О, мадонна, сладкая мадонна, я стал отцом и к нам
на праздник пожаловал призрак папы римского! Уважаемый, благословите
малышку!>>. Музыка заиграла сильней, смех стал громче и всем стало
ужасно весело от того, что на карнавале с ними пьёт хорошёё вино то ли
святой то ли призрак то ли сумасшедший лицедей. Зато утром ни у кого
уже не оставалось сомнений, что я воскресший римский папа и мне
пришлось сочинять, как это всё произошло с медицинской точки зрения и
объяснять почему меня не надо выдавать - с божественной. <<А где ваши
скрижали с новыми заповедями?>> - этот доверчивый вопрос был финалом
моей лживой и страстной речи. <<Я... Я не знаю>>. << А зачем за ними
бежать? Ведь Бог может выслать Вам всё по эмэйлу... Даже если Ваш
компьютер сломают хакеры, ничего страшного не произойдёт, кроме того,
что заповеди разойдутся чуть быстрее,>> - трогательно предположила
юная мадонна, - <<Их наверное даже можно рассылать... как письма
счастья>>. <<Нет, нельзя. К заповедям нужно готовить, их нужно
правильно растолковать, любое искажение смысла приведёт к очередным
крестовым походам и кострам инквизиции!!!>>. (<<Вот как ты заговорил>>
- подумал я с определённым к себе уважением>>). <<Поэтому за ними
нужно ехать в определённое место, получать из рук в руки и
провозглашать с божьей помощью>>. <<Из чьих рук?>>, - спросила юная
женщина. <<Из... рук>>, - ответил за неё муж, - <<Всё от Бога>>. <<А
почему не попросить содействия Ваших коллег? Почему необходимо от них
убегать?>>. <<Да потому что из моих коллег один-два служат Богу, а
остальные делают карьеру. У нас, как и везде далеко не все на своём
месте. Поэтому одна мысль о божественном обновлении сознания вызовет в
них дикий страх перемен, которые
приведёт к непредсказуемым последствиям. Мне нужно... нужно
импровизировать, как в джазе>>. Не смотря на слово джаз, это точно
говорил не я, а я вдруг почувствовал вбирающее мою волю волнение,
потому что понял, что эти заповеди действительно существуют. И за ними
действительно придётся ехать, уходя от погони религиозных карьеристов,
чёрта и бог ещё знает кого. <<А куда Вам нужно ехать?>>. <<В...
Аркаим(?). На раскопки самого древнего города на земле. В Россию. Но
для этого
всего лишь навсего нужно вылететь из Рима, из аэропорта оклеенного
горячими просьбами о моей поимке>>. Интересно, есть ли шанс, что не
далеко от Аркаима отдаст Богу душу некая духовная персона? Конечно, не
хорошо желать смерти ближнему своему, но я готов на боди бартер. Ведь
это действительно интересно - как будет себя чувствовать представитель
православного духовенства в роли главы католической церкви?..

Помощь пришла от Чёрта. Три дня я не выходил из чужого дома в надежде
что-нибудь придумать. Увы, у моих новых знакомых не было связей.
Добрые, но совершенно бесхитростные люди они обладали только друг
другом и большим старинным домом, доставшимся им в наследство...
Однажды
ночью я проснулся от вежливого похрюкивания. Возле кровати сидел мой
персональный нечистый и выглядел, как живописнейший из чертей. С
козлиными ногами, рогами и свиным пятаком. <<На самом деле всё совсем
не так>>, - не менее вежливо сказал чёрт, - <<Но видимо в школе вы
слишком любили <<Вечера на хуторе близ Диканьки>>. Это Вы так меня
видите>>. << А как меня видишь ты?>>. <<Дуплом, послушной
марионеткой, кандидатом на сковородку>>, - ощерился чёрт, - Я Вам не
тыкал. Да ладно, не бойся ты так. Кровать под тобою трясётся. Хозяева
дома решат, что ты трахаешь Деву Марию>>, - и чёрт улыбнулся, как
чёрт. Очень мерзко. <<Не более мерзко, чем ты, когда берёшь деньги в
долг, без особых перспектив для кредиторов>>. <<Во время я от тебя
избавился>>.
<<Ну да, во время. Обратно я не пролезу. Видишь, какой я большой>>, -
и чёрт заплакал, как клоун, слёзы которого брызжут из клизмы,
засунутой под парик, - <<Ладно. Не будем ругаться. Я не за этим
собственно пришёл. Дело в том, что мне тоже необходим список новых
заповедей. И я могу тебе помочь до них добраться>>. <<Каким же ты стал
деликатным. Тебе нужна сделка? Жить в предбаннике надоело, захотелось
купить целый дом? Да ещё и в теле римского папы?>> А ведь
действительно, дошло до меня, это тело настолько чисто и свято, что
чёрту к нему не подобраться. << И не осквернено твоей душой, - добавил
чёрт. <<А не пошёл бы ты за заповедями сам>>, - и я повернулся к чёрту
спиной. Минут через пять психологической атаки чёрт промолвил: <<Я на
тебя настучу. Я вселюсь в одну из множества продажных душ в
жандармской форме и надоумлю её сюда заявиться. А если ты удерёшь, я
найду тебя по запаху, по следу и сдам в руки не слишком деликатной
реинкарнации великого инквизитора со сладострастейшими садистскими
наклонностями. У него в подвале оборудована маленькая пыточная
комната, обслуживают которую
два таких же ненормальных>>. Как же он меня достал! <<Ну и зачем тебе
нужны скрижали?>>. <<Чтобы мудро исказить. Но у тебя есть шанс меня
перехитрить, если ты и я до них доберёмся. А это в наших интересах. Ну
как, по рукам?>> <<Ты - лукавый, ты обманешь.>>. <<Безусловно>>, - и
чёрт открыто улыбнулся, улыбкой, отточенной за века. Через день я в
гриме, парике, с подложными документами и пятидесятью тысячами
долларов в дипломате летел на самолёте Рим-Москва.

Мы летим. Мимо, томно улыбаясь уже в который раз проходит красивая
стюардесса. Очевидно
у меня удачный грим. Интересно, если предложить ей пройти в туалет и
заняться экстремальным сексом, она забьётся в истерике или оргазме,
отрывая накладную эспаньолку? Мой парнокопытный чёрт-хранитель спит на
полке для багажа, почему бы и нет? К тому же он бы одобрил. Отлично, я
уже думаю, одобрил бы меня чёрт!!! Я улыбнулся ей в ответ и тут же
понял, что ничего кроме обмена милыми улыбками не будет. Моё святое
тело мирно созерцало красоту юной девушки, не собираясь её обладать.
Чёрт... Или, нет, о, мой бог! Или нет. Чёрт... Но девушка
действительно была красива и я начал её разглядывать... глазами
художника. Я смотрел на её красивое тело, словно слушал музыку
Вивальди - стремительную, возбуждающую, колдовскую, но которой нельзя
обладать, потому что она -
музыка... Девушка прошла мимо меня ещё пару раз, но осознав, что
никаких серьёзных знаков внимания с моей стороны не последует, ушла в
помещение для стюардесс. Жаль. Каждое её движение порождало во мне
бурю музыкальных ассоциаций. Каких?.. Это была рок-симфония тела,
живой и возможно далёкой от музыки плоти, которой я ничего не мог
предложить, кроме восхищённого созерцания. Было ощущение, что вокруг
меня порхают чьи-то чистые души или бабочки с ароматом цветов.
Наверху, по всей видимости заворочался чёрт, потому что всех слегка
закачало, как будто самолёт был гамаком, в которой ворочался чёрт. И в
этот момент самолёт начал набирать высоту. Не могу сказать, что я
обладаю даром предвидения, но я ощутил всю ненормальность ситуации,
как данность. Словно кто-то спокойно сказал:<<Ситуация ненормальная>>.
Самолёт не падал, он летел вверх на скорости, разрушавшей ощущение
реальности. Сверху свесились два копыта, чёрт
спрыгнул вниз и самолёт слегка тряхнуло. Его появление было последним
штрихом к предвкушению апокалипсиса, правда, видел его только я. Он
постоял, подумал и с недовольным видом полез на колени к толстому
человеку, сидевшему рядом со мной, и вибрировавшему, как желе, которое
проносят на тарелке. <<Любовь и скорость порождают наслаждения...>>, -
промямлил чёрт, - <<Как ты думаешь, что происходит?>>. <<А что, ты не
знаешь?>>. <<Я не Всевидящий. Я только понимаю, что кто-то ещё не
желает, чтобы ты долетел до земли. По крайней мере со своей
зверюшкой>>, - чёрт ощерился. <<Нас вытягивает в Космос?>>. <<Нас
несет в заоблачную твердь, но не в космос. Хуже, много хуже. Нас несёт
туда, где живым решительно нечего делать>>. <<Мы все погибнем?>>.
<<Нет, но попадём
живыми в Рай... Без меня, разумеется>>.

Так... <<Самолёт не вернулся на землю, потому что все его пассажиры были
живыми вознесены на небо!>> И реки слёз оставшихся на земле близких у
которых нет ни тени сомнения в том, что окончательно обнаглевшее
телевидение искренне считает их стадом баранов, а себя - добрым
пастырем... Евангелие от телевидения. Постойте, а ведь это сценарий.
Самолёт возносится на небо, с неба спускается воскресший папа,
забирает скрижали из самого таинственного места на земле и все, кто
поверит, что это не трюк, а таких будет минимум несколько миллиардов,
всерьёз отнесутся к этим скрижалям. Остальные тоже поверят, что не
бедная католическая церковь устроила грандиозное шоу в попытках стать
церковью века. Хотя, я не знаю, как будут разворачиваться события
дальше. Возможно, всё продумано до тончайших оттенков и богу
достаточно погрузить мир в массовый психоз доверия к ситуации, чтобы
всё состоялось, как он решил.
Я одного не понимаю - зачем создателю нужно, чтобы это делал я? Это
что - моё истинное предназначение - разгуливать в теле покойника со
скрижалями в руках и вещать миру истину? Интересно, а где сейчас сам
римский папа? Возможно, он, напуганный до смерти, томится в моём
неуютном, похотливом, грешном теле, в котором вечно борются два
желания - выпить и поберечь больную печень. Что почувствует он, увидев
себя на телеэкране, дающим миру новые заповеди? Сойдёт с ума,
наверное. А может, он уже в раю и мы с ним скоро пересечёмся? И тут
меня опять озарило. Нет никаких божественных скрижалей. Всю эту афёру
затеял именно чёрт, для того, чтобы окончательно запутать человечество
заповедями, которые подсунет он сам.. А самолёт возносится в Рай,
потому что просто нет другого способа всё это прекратить. Мысли
мчались, наскакивая друг на друга, и всё, что мне оставалось, так это
выкрикнуть чёрту: <<Послушай, ты можешь достать парашют?>>. <<А ты не
слишком хочешь в рай>>, - промолвил чёрт. <<Я просто думаю, что у всех
этих людей есть свои планы на вечер, и они несколько отличаются от
того, что должно сейчас произойти>>. <<Ты что не доверяешь Богу?..>>.
<<Нет. То есть, да. Мы после с тобой поболтаем. У нас контракт, не
забыл?>>. <<Не забыл...>>, - и чёрт запрыгнул мне на плечи, прошипев, -
<<Беги к люку>>. Глядя в ставшие абсолютно дикими глаза толстяка, с
дикими извинениями, я перелез через него и побежал к самолётному люку.
В салоне царило напряжённое молчание, но когда на глазах у всех гарный
хлопец с дипломатом в руках и чёртом на загривке, думаю, напоследок
нечистый позволил себе каплю публичности, выпрыгнул из самолёта,
молчание взорвалось фейерверком эмоций. Это было похоже на
бессознательные возгласы счастья, - после того, как чёрт выпал из
самолёта, рай уже никому не грозил.

Лапы обхватили меня, как ремни, мы снова летели вниз, но уже в
каком-то не мыслимом союзе. <<Возможно, когда я от него убегал, чёрт
тоже был моей страховкой!>>, - мелькнула мысль, - <<Все события в жизни
так или иначе дублируются, только в разных визуальных вариантах. По
крайней мере сейчас чёрт был моим явным телохранителем, а бог, а где
бог?..>>, - я понял, что святое тело даёт брешь, потому что ремни лапы
сжали меня чуть сильней... <<Приземлились, спасибо, Господи>>, -
театрально выкрикнул я, ощутив под ногами мягкую землю. <<А он то тут
откуда?>>, - буркнул чёрт, - <<Он ото всюду, всё от него, даже ты>>. Мы
шли по зелёному лугу, зрелище было, что надо. Смуглый, высокий
итальянец в дорогом помятом костюме, а рядам - греческий фавн,
достающий ему до плеча. <<Ты сейчас похож на сатану>>, - восхищённо
прицокнул копытцами чёрт, - <<На сатану с его оруженосцем>>. <<Спасибо на
слове, добрая тварь. Слушай, а зачем тебе всё это? Лгать, извращать
лучшее в людях? Ведь всё на свете держится на законах честного
строительства. Сделай фальшивый бетон и дом рухнет. Сделай фальшивыми
все человеческие помыслы - и мир рухнет>>. <<Отлично>>. <<Ну и что тогда?
Ведь тогда исчезнете и вы. Черти абсолютно паразитирующая субстанция.
Вас нет, как таковых. Ведь извращать можно только что-то светлое.
Тёмное извратить невозможно. Оно вскоре рухнет само, следуя законам
саморазрушения, не подержанным законам честного или божественного
строительства>>. <<Ты прав>>, - чёрт вздохнул и кротко согласился, -
<<Просто Бог и чёрт когда-то договорились. Богу было очень скучно и он
придумал свой театр. А то, что в этом театре проливается не клюквенный
сок, ну что ж, такова селяви. Когда же Богу надоест его театр, вот
тогда и наступит царствие небесное>>. <<Ты, лукавый... Одно из двух. Либо
я кажусь тебе болваном, либо тебе давно пора к психиатру>>. <<Мне пора к
психиатру>>, - согласилась паразитирующая субстанция, - <<Рядом с ним
всегда полно лазеек. А вот твоему доброму Богу просто необходим
персональный психолог. Только он же не слушает никого>>.

ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫЙ РОК.

  Каждый начинает новую жизнь по-своему. Кто-то покупает кроссовки для утренних пробежек, кто-то бросает курить, кто-то пить, кто-то решает расстаться с женой, как с дурной привычкой быть неверным
мужем... Я решил изгнать дьявола. Моя история - это бесхитростная история талантливого неудачника. Хотя... вряд ли кто признается себе, что его судьба - это судьба удачливой посредственности. Приятней ныть по поводу того, что тебе чего-то недодали, проще себя пожалеть.
  25 из 40 лет своей жизни я выдаю себя за рок музыканта. Сказать, что я - рок-музыкант не позволяют собственные принципы, по которым профессионализм определяется высотой гонораров или хотя бы
наличием поклонников. Я играю на гитаре в бестолковых группах, которые играют в клубах с репутацией <<полный отстой>>. Но дело только в том, что я не могу себя достойно преподнести, не могу из вежливости отказывать новым музыкантам, которые приходят на прослушивание в
группу, даже если уровень их низок. Я надеюсь, что работа в группе поможет их пальцам и чувству ритма, а ещё я не могу требовать за концерты столько денег, сколько мне нужно - стесняюсь. Но главное - дело в дьяволе. Он очень хитрый и скользкий. Но без дьявола в рок музыке - никак, без дьявола это будет опера, слащавая попса или церковные песнопения. Рок музыканты балансируют на золотых гитарных струнах, натянутых над огнём преисподней под стерильно синим небом,
или над горной рекой под небом цвета божьего гнева - что-то алое с серым. На этом контрасте рождаются звуки бессмертных мелодий, под которые кайфуют миллионы поклонников и не один десяток лет. Если классическая музыка может быть не понята современниками, то у неё есть
шанс пережить собственную ненужность. У рокеров такого шанса нет. И поэтому, свято уверовав в то, что дьявол мешает мне состояться, я решил его изгнать. Возможно, после этого я начну играть на гитаре испанское дуэнде или блюз, но сейчас об этом загадывать рано, потому что я пропитан роком, как вата свежей кровью сыгранных нот и не могу отличить искушения от благой вести.
  В моём монологе подозрительно много религиозных терминов, настолько, насколько мало секса в сыгранных мною мелодиях. Я вырос в семье священника и начал играть рок скорей из подросткового протеста, в котором много безмозглого драйва и ни капли веры в выбранный путь. Музыканты взрослеют с трудом, и все мои неудачи бодались желание доказать, что когда-то я был прав. Но сегодня мне исполнилось сорок, я а не достиг ничего, кроме твёрдого ощущения, что
я не тот гений, которого признают потомки.

  В храме на Преображенке до сих пор служит отец Василий, друг моего батюшки. Я отправился к нему не из родственной доверчивости. Дело в том, что отец Василий в прошлом был рок музыкантом и перешёл в священнослужители неведомой мне дорогой. Поэтому есть шанс, что когда я появлюсь на пороге комнаты для церковного персонала и произнесу с глубокомысленным видом: <<Изгоните из меня дьявола, пожалуйста>>,- меня не пошлют к психиатру.
  Отец Василий сидел в служебной каморке и ел хлеб с луком. <<Ух ты, Петя сынок, заглянул, заходи, поцелую дай я тебя!>>, - запах лука перекрыл лёгкий запах качественной водки, - <<А мы... тут... пьём.
Хочешь?>>. Раньше отец Василий не пил, и этот запах сбил меня с толку, как сбивает с пути запах хороших духов, проходящей мимо красивой девушки, заставляя пересмотреть свои планы на вечер. Пьяный священник, изгоняя дьявола,  запросто может ошибиться персоной или местом, куда следует отправить эту персону. <<А ты куда сынок засобирался?>>, - засуетился Отец Василий, - <<Ты не просто, ты по делу? Ты – на исповедь? Да ты не бойся, рюмка водки духовную персону не испортит.
Дар его же не пропьёшь и не проешь!>>. Насчёт не проешь, тут он конкретно ошибался, потому что я
сам был свидетелем множества талантов, проеденных во время коммерческих халтур. Последнее отцу Василию скорее всего не грозило, но он нервничал, хорохорился и очень, очень чего-то боялся, а это пугало меня. У нас музыкантов очень нежная психика. <<Пойду я, батюшка>>, - поднялся я со скамейки.<<Ага, иди, иди, и хорошо, что пойдёшь, одним чёртом в храме меньше
будет. А ты ТАК на меня не смотри. Ты чего его с собой приволок?>>. <<Я оставить его собирался... Вам>>. <<Ну, что же, оставляй. Но чтобы мне его оставить, его сначала достать нужно будет, выкурить...>>. <<Я <<Приму>> курю...>>. <<Да хоть <<Беломор>>, его ладаном только выкурить можно>>. <<Хорошо... А можно я завтра зайду?>>.<<Заходи, только я трезвей не буду. Я их вижу и боюсь, - «Чертей всего больше знаешь где – в храме>>.

  Есть люди, которые своим словесным потоком способны увлечь, как горная река уносит брёвна, и вот ты уже делаешь то, что им надо, хотя понимаешь, что делать это в принципе не нужно. Эти люди не очень церемонятся с твоим душевным равновесием, вызывая как будто тебя на дуэль, и ты, не сразу понимая все уловки, постепенно теряешь чувство реальности и безопасности. Мы отправились изгонять дьявола. <<Да покинешь ты тело вместе с душой>>, - заголосил отец Василий, и на какой-то миг крушения всех иллюзий, я  увидел стены храма, увешанные чёрными гроздьями падших душ. Я лежал, парализованный силой более непреодолимой, чем земное тяготение, это было тяготение преисподней к
слабой человеческой душе, пока вокруг меня прыгал отец  Василий, всё больше превращаясь из священника в лешего, укравшего чёрную рясу. Глаза его запали и блестели как у наркомана, вдохнувшего в кровь кокаин, вздёрнутые к сводам храма руки торчали из рукавов, подобно палкам огородного пугала. Волосы слиплись и прыгали по плечам. Он пел, свистел и танцевал (не свистите, батюшка, в приходе денег не будет), словно пытался реализовать все свои не проявленные таланты в театре местного дурдома. Батюшка был не в себе, но понял я это только тогда, когда почувствовал, что умираю, и отрываясь от тела услышал вслед каркающее напутствие отца Василия: <<Жертва тёплая, неловкая, грех не догнать, греххх!>>.
Возможно, отца Василия цапнул зелёный змий, а возможно он подобно герою фильма ужасов, укушенного инопланетной гадюкой превратился из борца с болезнью в коварного разносчика вируса, мне было не до этого, поверьте. Я мчался по неведомым дорожкам, к неведомым мирам цвета моей
паники, потому что вслед за мной нёсся тот, от кого мне так страстно хотелось избавиться ещё пару
минут назад. За мной летел изгнанный дьявол не желающий терять свою добычу. Смерть для меня не стала шоком - вот вылетел из тела, вот лечу. О, да, душа действительно бессмертна, но мне теперь необходимо решать конкретные задачи, только как? Я не знал куда лететь, я болтался между домами, пролетая насквозь чужие квартиры в одной из которых какая-то пара занималась любовью в такой немыслимой позе, что будь у меня побольше времени я бы мысленно её зарисовал...
Пометавшись, я вылетел прямо в небо в надежде встретить там парочку ангелов-хранителей, взять за пернатые грудки и потребовать от этих бездарей дорогу к своему главному душеприказчику.
Я летел и чувствовал себя самолётом - подо мной ползли облака, вокруг был голубой воздух, а снизу, с нарастающим гулом приближался рогатый таран. Лететь выше в космос,  мне не хотелось и я помчался над облаками пока под одним из них, взорвав белоснежную пену, как девушка гладь воды в рекламе суперсвежего дезодоранта не появился чёрт. И тогда я снова ринулся к земле. Я летел, раскаляясь от собственного страха по траектории пули - прямо и вниз. Справа промелькнул воздушный шар, и если бы у пули было время любоваться целью, она была бы ошеломлёна приближающимся ландшафтом Ватикана. Я летел и слышал нарастающий рёв. Тварь была уверена, что я не найду защиты в красивых католических соборах - с чём, после визита к отцу Василию я был почти согласен, а
кроме как под землю уйти мне от неё было некуда. И она неслась рыча и повизгивая, как всякий уважающий себя злодей, настигающий свежую жертву. Я просочился через крышу какого-то эффектного здания и кувыркаясь на пределе сил, покатился вниз по жерлу судьбы, чтобы через миг...
открыть глаза. Глаза с очень тяжёлыми веками,  и то, что я их поднял было по всей видимости чудом, не только для мне, потому что я увидел, как на меня в диком, я бы сказал благоговейном ужасе смотрит множество коротко подстриженных мужчин в чёрных платьях. Так могли бы смотреть на воскресшую мумию, дожившие до наших дней религиозные фанатики Осириса и Анубис. <<Папа вернулся!>>, - на итальянском закричал один из мужчин и я наслаждаясь певучестью итальянской речи, понял, что понял по-итальянски, но не понимаю смысла фразы. <<Папа вернулся, это чудо, он избранный. Его немедленно нужно канонизировать. При жизни, при новой жизни, канонизировать нужно!!!>>. Они голосили пару минут пока
одному из них явно недовольному, что папа вернулся, не пришла в голову чудесная мысль, что не понятно, откуда он вернулся, и он ли теперь это? И этот гаденыш  искренне посетовал на прекращение полномочий великой инквизиции. Тут появился черт. Он просочился сквозь потолок, увидел всю компанию, меня в сердцевине разбросанных черных фигур и довольно ухмыльнувшись, начал исследовать потолок. Потолок был расписан сценой страшного суда и черт, узрев себя самого, изгоняемого в преисподнюю,  прилип к месту, где была изображена убогая костлявая фигура, вытягивая лапы в сторону Христа. Затем отлетел в сторону и забился от счастья, увидев, что фреска перекосилась. Эти несколько мгновений спасли меня от того, чтобы вновь перекосилась моя жизнь.
Черт поступил, как нормальный голливудский злодей, то есть очень и очень глупо. Глумясь над настигнутой жертвой, он лихо ее упустил. Не успел толстозадый любитель инквизиции заронить зерно своей надежды в сердца товарищей, как я, преодолев чудовищную скованность тела, вскочил с белоснежного ложа и путаясь в шёлковом платье, побежал к дверям. Взвизгнув одновременно и очень по-женски, все кинулись прочь, а я, следуя странно вспыхивающей памяти, нашел выход на улицу.

Я бежал по улицам ночного Ватикана, сверкая жёлтым призраком в стеклах офисов и магазинов. Мне смотрели вслед, но никто не пытался остановить. Лето, ночь, Италия, прогулка, . Люди не много пьяны, почти что все влюблены и когда мимо них проноситься некто, словно за ним гонится черт, бежать вслед за чёртом не хочет никто. На меня смотрели, иногда свистели и смеялись. Забежав в какой-то переулок, я увидел зеркальную дверь, освещённую старинным фонарём. Сердце моё забилось,
словно у невесты, предстающей перед зеркалом в свадебном одеянии. Я глянул в дверь и увидел кульминацию всех своих кошмаров, навеянных некачественной травкой. Из подсвеченного тёмного прямоугольника меня разглядывал недавно почивший кандидат в римские папы. Перед тем, как я
отправился к отцу Василию, а затем на тот свет, я видел несколько десятков репортажей, подкрашенных незначительными подробностями, что после смерти папы его наместник так же внезапно скончался, произнеся загадочную фразу: <<Я не хочу множить ряды>>. Думаю, что фраза эта если
и звучала, то была продана журналистам оборотнем в рясе, знающем толк в истинных сделках. Честные приверженцы католической церкви вряд ли бы обнародовали предсмертные слова своего духовного лидера, несущие в себе такую скользкую недосказанность. И вот, в зеркале стоят два
оживших покойника, загнанные чёртом в тёмный тупик Ватикана. Конец уравнения. Вывод: всю жизнь бежать от кадил и церковных псалмов, для того, чтобы грохнуться без разрешения в чужое тело, пережив самую нежеланную реинкарнацию в своей жизни. Воскресший глава католической
церкви! Нет, ну почему бы не помереть лет 10 назад, одновременно с божественным Фредди Меркьюри! Почему всё вот так?! И что с этим делать? Пойти сдаться властям и сказать, что питерский музыкант
изгонял из себя дьявола и стал римским папой? Или притвориться папой и всю жизнь, до самой второй смерти следовать привычкам чужого тела, окончательно отказавшись от собственной индивидуальности? Нет, надо бежать. Какое-то время меня будут разыскивать, но затем забудут, как
остывшую сенсацию, и я начну новую жизнь. Воистине, новую... Не все в мире смотрят телевизор, можно найти каналы для бегства. Смущало только то, что я влетел в несколько полежавшее тело, но я себя утешил тем, что святые вроде бы не тлеют. Будем надеяться, что папа прожил праведную жизнь. Я ещё раз посмотрел в зеркало. Папа был... мужчиной с шармом, приблизительно моих лет, пара косяков и меня начнёт всё это забавлять. И я побрёл на поиски места, где можно переждать тёплую
римскую ночь.

Проснулся я звездой. Все стены города были оклеены моими афишами и по всем каналам шла трансляция бегства, заснятого системой видеонаблюдения. Видео сопровождалось текстом: <<Вчера в полночь воскрес ПАПА РИМСКИЙ. В результате пережитого шока, ОН бежал из резиденции, где лежало ЕГО тело. Помогите ЕГО отыскать, ЕМУ нужна срочная помощь>>. Ещё как нужна! Одумайтесь, сумнящиеся! Ведь если это действительно достойный кандидат в римские папы, то его чудесное
воскрешение, так же как и его бегство в компетенции высших сил и бежал он чтобы вернуться с каким-нибудь новым свитком заповедей и надо терпеливо ждать, а не устраивать глупых погонь! Почему такой расклад никому не приходит в голову? Почему непременно <<Был в коме и теперь бежал в силу необратимых изменений в головном мозге?>>. Я втолковывал это святому семейству приютивших меня молодожёнов, чей день свадьбы совпал с рождением ребёнка. В поисках убежища я набрёл на маленький карнавал в честь малыша, зачатого под незримое бурчание католической церкви, но рожденного уже в законном браке. Увидев меня, молодой мужчина закричал: <<О, мадонна, сладкая мадонна, я стал отцом и к нам на праздник пожаловал призрак папы римского! Уважаемый, благословите малышку!>>. Музыка заиграла сильней, смех стал громче и всем стало ужасно весело от того, что на карнавале с ними пьёт хорошёё вино то ли святой то ли призрак то ли сумасшедший лицедей. Зато утром ни у кого уже не оставалось сомнений, что я воскресший римский папа и мне
пришлось сочинять, как это всё произошло с медицинской точки зрения и объяснять почему меня не надо выдавать - с божественной. <<А где ваши скрижали с новыми заповедями?>> - этот доверчивый вопрос был финалом моей лживой и страстной речи. <<Я... Я не знаю>>. << А зачем за ними бежать? Ведь Бог может выслать Вам всё по эмэйлу... Даже если Ваш компьютер сломают хакеры, ничего страшного не произойдёт, кроме того, что заповеди разойдутся чуть быстрее,>> - трогательно предположила юная мадонна, - <<Их наверное даже можно рассылать... как письма счастья>>. <<Нет, нельзя. К заповедям нужно готовить, их нужно правильно растолковать, любое искажение смысла приведёт к очередным крестовым походам и кострам инквизиции!!!>>. (<<Вот как ты заговорил>> - подумал я с определённым к себе уважением>>). «Поэтому  за ними нужно ехать в определённое место, получать из рук в руки и провозглашать с божьей помощью». <<Из чьих рук?>>, - спросила юная женщина. <<Из... рук>>, - ответил за неё муж, - <<Всё от Бога>>. <<А почему не попросить содействия Ваших коллег? Почему необходимо от них убегать?>>. <<Да потому что из моих коллег один-два служат Богу, а остальные делают карьеру. У нас, как и везде далеко не все на своём месте. Поэтому одна мысль о божественном обновлении сознания вызовет в них дикий страх перемен, которые
приведёт к непредсказуемым последствиям. Мне нужно... нужно импровизировать, как в джазе>>. Не смотря на слово джаз, это точно говорил не я, а я вдруг почувствовал вбирающее мою волю волнение,
потому что понял, что эти заповеди действительно существуют. И за ними действительно придётся ехать, уходя от погони религиозных карьеристов, чёрта и бог ещё знает кого. <<А куда Вам нужно ехать?>>. <<В... Аркаим(?). На раскопки самого древнего города на земле. В Россию. Но для этого
всего лишь навсего нужно вылететь из Рима, из аэропорта оклеенного горячими просьбами о моей поимке>>. Интересно, есть ли шанс, что не далеко от Аркаима отдаст Богу душу некая духовная персона? Конечно, не хорошо желать смерти ближнему своему, но я готов на боди бартер.  Ведь
это действительно интересно - как будет себя чувствовать представитель православного духовенства в роли главы католической церкви?..

Помощь пришла от Чёрта. Три дня я не выходил из чужого дома в надежде что-нибудь придумать. Увы, у моих новых знакомых не было связей. Добрые, но совершенно бесхитростные люди они обладали только друг другом и большим старинным домом, доставшимся им в наследство... Однажды
ночью я проснулся от вежливого похрюкивания. Возле кровати сидел мой персональный нечистый и выглядел, как живописнейший из чертей. С козлиными ногами, рогами и свиным пятаком. <<На самом деле всё совсем не так>>, - не менее вежливо  сказал чёрт, - <<Но видимо в школе вы слишком любили <<Вечера на хуторе близ Диканьки>>. Это Вы так меня видите>>. << А как меня видишь ты?>>.  <<Дуплом, послушной марионеткой, кандидатом на сковородку>>, - ощерился чёрт, - Я Вам не тыкал. Да ладно, не бойся ты так. Кровать под тобою трясётся. Хозяева дома решат, что ты трахаешь Деву Марию>>, - и чёрт улыбнулся, как чёрт. Очень мерзко. <<Не более мерзко, чем ты, когда берёшь деньги в долг, без особых перспектив для кредиторов>>. <<Во время я от тебя избавился>>.
<<Ну да, во время. Обратно я не пролезу. Видишь, какой я большой>>, - и чёрт заплакал, как клоун, слёзы которого брызжут из клизмы, засунутой под парик, - <<Ладно. Не будем ругаться. Я не за этим собственно пришёл. Дело в том, что мне тоже необходим список новых заповедей. И я могу тебе помочь до них добраться>>. <<Каким же ты стал деликатным. Почему бы тебе в меня не вернуться? Или тебе нужна сделка? Жить в предбаннике надоело, захотелось купить целый дом? Да ещё и в теле римского папы?>> А ведь действительно, дошло  до меня, это тело настолько чисто и свято, что чёрту к нему не подобраться. << И не осквернено твоей душой, - добавил чёрт. <<А не пошёл бы ты за заповедями сам>>, - и я повернулся к чёрту спиной. Минут через пять психической атаки чёрт промолвил: <<Я на тебя настучу. Я вселюсь в одну из множества продажных душ в жандармской форме и надоумлю её сюда заявиться. А если ты удерёшь, я найду тебя по запаху, по следу и сдам в руки не слишком деликатной реинкарнации великого инквизитора со сладострастейшими садистскими наклонностями. У него в подвале оборудована маленькая пыточная комната, обслуживают которую
два таких же ненормальных>>. Создатель, как же он меня достал! <<Ну и зачем тебе нужны скрижали?>>. <<Чтобы мудро исказить. Но у тебя есть шанс меня перехитрить, если ты и я до них доберёмся. А это в наших интересах. Ну как, по рукам?>> <<Ты - лукавый, ты обманешь.>>. <<Безусловно>>, - и чёрт открыто улыбнулся, улыбкой, отточенной за века.  Через день я в гриме, парике, с подложными документами и пятидесятью тысячами долларов в дипломате летел на самолёте Ватикан-Москва.

Мы летим. Мимо, томно улыбаясь уже в который раз проходит красивая стюардесса. Очевидно
у меня удачный грим. Интересно, если предложить ей пройти в туалет и заняться экстремальным сексом, она забьётся в истерике или оргазме, отрывая накладную эспаньолку? Мой парнокопытный чёрт-хранитель спит на полке для багажа, почему бы и нет? К тому же он бы одобрил. Отлично, я
уже думаю, одобрил бы меня чёрт!!! Я улыбнулся ей в ответ и тут же понял, что ничего кроме обмена милыми улыбками не будет. Моё святое тело мирно созерцало красоту юной девушки, не собираясь её обладать. Чёрт... Или, нет, о, мой бог! Или нет. Чёрт... Но девушка действительно была красива и я начал её разглядывать... глазами художника. Я смотрел на её красивое тело, словно слушал музыку Вивальди - стремительную, возбуждающую, колдовскую, но которой нельзя обладать, потому что она -
музыка... Девушка прошла мимо меня ещё пару раз, но осознав, что никаких серьёзных знаков внимания с моей стороны не последует, ушла в помещение для стюардесс. Жаль. Каждое её движение порождало во мне бурю музыкальных ассоциаций. Каких?.. Это была рок-симфония тела, живой и возможно далёкой от музыки плоти, которой я ничего не мог предложить, кроме восхищённого созерцания. Было ощущение, что вокруг меня порхают чьи-то чистые души или бабочки с ароматом цветов. Наверху, по всей видимости заворочался чёрт, потому что всех слегка закачало, как будто самолёт был гамаком, в которой ворочался чёрт. И в этот момент самолёт начал набирать высоту. Не могу сказать, что я обладаю даром предвидения, но я ощутил всю ненормальность ситуации,
как данность. Словно кто-то спокойно сказал:<<Ситуация ненормальная>>. Самолёт не падал, он летел вверх на скорости, разрушавшей ощущение реальности. Сверху свесились два копыта, чёрт
спрыгнул вниз и самолёт слегка тряхнуло. Его появление было последним штрихом к предвкушению апокалипсиса, правда, видел его только я. Он постоял, подумал и с недовольным видом полез на колени к толстому человеку, сидевшему рядом со мной, и вибрировавшему, как желе, которое проносят на тарелке. <<Любовь и скорость порождают наслаждения...>>, - промямлил чёрт, - <<Как ты думаешь, что происходит?>>. <<А что, ты не знаешь?>>. <<Я не Всевидящий. Я только понимаю, что кто-то ещё не желает, чтобы ты долетел до земли. По крайней мере со своей зверюшкой>>, - чёрт ощерился. <<Нас вытягивает в Космос?>>. <<Нас несет в заоблачную твердь, но не в космос. Хуже, много хуже. Нас несёт туда, где живым решительно нечего делать>>. <<Мы все погибнем?>>. <<Нет, но попадём
живыми в Рай… Без меня, разумеется>>.

Так… «Самолёт не вернулся на землю, потому что все его пассажиры были живыми вознесены на небо!» И реки слёз оставшихся на земле близких у которых нет ни тени сомнения в том, что окончательно обнаглевшее телевидение искренне считает их стадом баранов, а себя – добрым пастырем… Евангелие от телевидения. Постойте, а ведь это сценарий. Самолёт возносится на небо, с неба спускается воскресший папа, забирает скрижали из самого таинственного места на земле и все, кто поверит, что это не трюк, а таких будет минимум несколько миллиардов, всерьёз отнесутся к этим скрижалям. Остальные тоже поверят, что не бедная католическая церковь устроила грандиозное шоу в попытках стать церковью века. Хотя, я не знаю, как будут разворачиваться события дальше. Возможно, всё продумано до тончайших оттенков и богу достаточно погрузить мир в массовый психоз доверия к ситуации, чтобы всё состоялось, как он решил.

Я одного не понимаю – зачем создателю нужно, чтобы это делал я? Это что – моё истинное предназначение – разгуливать в теле покойника со скрижалями в руках и вещать миру истину? Интересно, а где сейчас сам римский папа? Возможно, он, напуганный до смерти, томится в моём неуютном, похотливом, грешном теле, в0 котором вечно борются два желания – выпить и поберечь больную печень. Что почувствует он, увидев себя на телеэкране, дающим миру новые заповеди? Сойдёт с ума, наверное. А может, он уже в раю и мы с ним скоро пересечёмся? И тут меня опять озарило. Нет никаких божественных скрижалей. Всю эту афёру затеял именно чёрт, для того, чтобы окончательно запутать человечество заповедями, которые подсунет он сам.. А самолёт возносится в Рай, потому что просто нет другого способа всё это прекратить. Мысли мчались, наскакивая друг на друга, и всё, что мне оставалось, так это выкрикнуть чёрту: «Послушай, ты можешь достать парашют?».  «А ты не слишком хочешь в рай», - растерянно вымолвил чёрт. «Я просто думаю, что у всех этих людей есть свои планы на вечер, и они несколько отличаются от того, что сейчас должно произойти». «Ты что не доверяешь Богу?..». «Нет. То есть, да. Мы после с тобой поболтаем. У нас контракт, не забыл?». «Не забыл…», - и чёрт запрыгнул мне на плечо, прошипев, - «Беги к люку». Глядя в ставшие абсолютно дикими глаза толстяка, с дикими извинениями, я перелез через него и побежал к самолётному люку. В салоне царило напряжённое молчание, но когда на глазах у всех гарный хлопец с дипломатом и чёртом на загривке, думаю, напоследок нечистый позволил себе каплю публичности, выпрыгнул из самолёта, молчание взорвалось фейерверком эмоций. Это было похоже на бессознательные возгласы счастья, - после того,  как чёрт выпрыгнул из самолёта, рай уже никому не грозил.

Лапы обхватили меня, как ремни, мы снова летели вниз, но уже в каком-то не мыслимом союзе. «Возможно, когда я от него убегал, чёрт тоже был моей страховкой!», - мелькнула мысль, - «Все события в жизни так или иначе дублируются, только в разных визуальных вариантах. По крайней мере сейчас чёрт был моим явным телохранителем, а бог, а где бог?..»,  - я понял, что святое тело даёт брешь, потому что ремни лапы сжали меня чуть сильней… «Приземлились, спасибо, Господи», - театрально выкрикнул я, ощутив под ногами мягкую землю. «А он то тут откуда?», - буркнул чёрт, - «Он при всём, всё от него,  даже ты». Мы шли по зелёному лугу, зрелище было, что надо. Смуглый, высокий итальянец в дорогом помятом костюме, а рядам – греческий фавн, достающий ему до плеча. «Ты сейчас похож на сатану», - восхищённо прицокнул копытцами чёрт, - «На сатану с его оруженосцем». «Спасибо на слове, добрая тварь. Слушай, а зачем тебе всё это? Лгать, извращать лучшее в людях? Ведь всё на свете держится на законах честного строительства. Сделай фальшивый бетон и дом рухнет. Сделай фальшивыми все человеческие помыслы – и мир рухнет». «Отлично». «Ну и что тогда? Ведь тогда исчезнете и вы. Черти абсолютно паразитирующая субстанция. Вас нет, как таковых. Ведь извращать можно только что-то светлое. Тёмное извратить невозможно. Оно вскоре рухнет само, следуя  законам саморазрушения, не подержанным законам честного или божественного строительства». «Ты прав», - чёрт вздохнул и кротко согласился, - «Просто Бог и чёрт когда-то договорились. Богу было очень скучно и он придумал свой театр. А то, что в этом театре проливается не клюквенный сок, ну что ж, такова селяви. Когда же Богу надоест его театр, вот тогда и наступит царствие небесное». «Ты, лукавый… Одно из двух. Либо я кажусь тебе болваном, либо тебе давно пора к психиатру». «Мне пора к психиатру», - согласилась паразитирующая субстанция, - «Рядом с ним всегда полно лазеек. А вот твоему доброму Богу просто необходим персональный психолог. Только он же не слушает никого.

Когда-то ему захотелось познать себя через мир. И то, что выдал ему мир, заставило его стать отшельником, убеждая свою бессмертную сущность, что того, что выдаёт ему мир каждый день – лично в нём нет. Что это какой-то «дьявольский вирус». Но как ты верно заметил километром раньше – всё от бога. Так что единственно, что ему остаётся – это убеждать мир всеми доступными языками, через все религии мира, что он непогрешим, прекрасен и милосерден, ну а тех, кто в это не верит, соответственно ждёт суровая кара. Как минимум после смерти, в гости он их к себе не позовёт. Но мир становится всё более разумным и чувственным, всё меньше людей слепо верит в церковные догмы. К тому же церковь за всю историю своего существования сама так часто их нарушала, оправдываясь с ловкостью хорошо натасканного адвоката, что человечество искренне ей аплодирует, но абсолютно не верит. Людям подавай конкретику – почему если бог всемогущ, убивают невинных детей – вы смотрели прямую трансляцию событий в Беслане? А если эти дети страдают за прошлые жизни, то при чём здесь христианство вообще, если оно не приемлет буддизма. А если христианство – истинная религия, то почему убивают невинных детей? Периодически в разных местах земли от человеческого неверия начинают рыдать иконы, но человечество, развращённое фокусами Дэвида Копперфильда, смотрит на эти слёзы с гримасой вежливого умиления, как на проделки ребёнка, который спрятался в детсадовском шкафу, для того, чтобы все его поискали, поволновались и поняли, как он им нужен. Уф-ф…». «Тебе не жарко?». «Нет!», - рявкнул чёрт, - «ты прекрасно понимаешь, что в преисподней много хуже! Не перебивай!!!». «О, кей, продолжай свой словесный гипноз». «Это логика, а не гипноз. Я хоть где-то погрешил против истины? Так вот, заповеди нужны, для того, чтобы поднять авторитет бога. Они многое пояснят, чуть больше разрешат и раздвинут границы сознания. Мол, был Ветхий Завет, Новый завет, сейчас возникнет Суперновый».  «Тогда ты должен сделать всё, чтобы я их просто не нашёл и разуверившийся мир отторг бога от сердца в которое, как в незанятое пространство, заберётся ваш легион! ». «Всё не так просто… К тому же испорченные заповеди сделают то, о чём ты говоришь, чуть быстрее, чем абсолютное бездействие. По-моему пора кого-нибудь, то есть что-нибудь съесть». «Что ты предлагаешь?». «Ловить дичь. Видишь, кукурузные поля? Тебе – кукуруза, мне – сторож. Я пошутил. Давай поведём себя, как странники – попросим хлеба и молока. А где мы сейчас вообще?». «В российской глубинке». «Как ты думаешь, а если я не буду менять внешность, нам дадут молока бесплатно, лишь бы отстали?». «А это смотря на кого ты нарвёшься. В российской глубинке пьют до чертей, так что здесь ты никому не интересен. Разве что какому-нибудь окончательно свихнувшемуся на самогоне деду захочется подстрелить молодого крупного самца». «Пусть рискнёт». «Рискнёт и пули обмакнет в святую воду, а если промахнётся ты же не потащишь его на глазах у всех под землю? Зачем тебе дешёвый балаган? Есть ведь миссия поинтересней – обобрать Всевышнего, например». «Легко». «Ну, конечно… А не хочешь?.. В кого бы тебе превратиться…». Я шёл впереди и болтал. Замолчал от того, что в моё плечё вцепились чьи-то когти. Я обернулся. На моём плече сидел тощий ворон и злобно на меня смотрел одним глазом. «Понятно. Покрытый пылью итальянец с ручной вороной и чемоданом денег в голодной российской деревне. Спасибо большое». «Пожалуйста», - прокаркал ворон, - «Найди мне мяса». «А знаешь, ты – идиот. Мясо бы охотней кинули собаке.

Мы шли по вечерним улицам миниатюрной планеты, пройти которую вдоль и поперёк можно было, как планету маленького принца. У собак, лежащих в пыли, у кошек, бредущих на ночные дела с душераздирающей кошачьей грацией, у людей, разглядывающих нас через занавески, были мысли и глаза цветов. Они безусловно могли нас побить, но скорей, как древние поселенцы – чужаков, в которых они признали не прилетевших на космическом корабле богов, а чёрта и его приятеля. Они были задумчивые настороженные, злые, но очень чистые, с чётким представлением, что где-то в больших городах, которым на них наплевать, живут ведущие новостей и горстка звёзд, которые катаются на коньках, болтаются под куполом цирка, снимаются в кино и учат их, деревенских жителей готовить еду из продуктов, которые эти звёзды, по идее, раз уж учат, должны привозить им в качестве гуманитарной помощи, как Анджелина Джоли голодающим темнокожи детишкам. Вы можете сейчас мне возразить, что по конкретному сеньке конкретная шапка, и… конечно, все должны ехать в очень большой город, становится телеведущими или универсалами от шоу бизнеса, смысл жизни ведь в этом…

Я шёл и настраивался на волну симпатии к людям, разглядывающим меня через окна своих аквариумов – маленьких таинственных миров, всё более нервничая от деревенской тишины, в которой за этими стёклами рождаются неведомые мне мысли. Молчали все, даже собаки и когда в бездушной тишине скрипнула калитка, мне показалось, что неведомая планета дала разрешение на посадку висящему в космической пропасти на остатках топлива кораблю.   

Возле калитки стояла девушка лет 17 и внимательно разглядывала «ворону». «Ой, чёртик, голодный чёртик!», - засмеялась девушка. Я молочка сейчас ему дам. И девушка ушла в дом. «Ты лакать умеешь? Постой, а что значит «чёртик»?». Чёрт слетел с моего плеча, сел на невысокий забор и глядя на меня двумя глазами, прокаркал голосом робота середины 20 века: «Она меня видим, уходим отсюда». «Да? А совесть у тебя есть?». «Нет». «Человек пошёл в дом, наливает тебе молоко, тратит кучу своей энергии… Не нравится – сам выпью. И хлеба ещё куплю долларов на 200». «Я увидел, как смотрят вороны, перед тем, как собираются выклевать глаз, но тут девушка вышла на крыльцо. В руках у неё ничего не было. «Заходите в дом, не бойтесь», - произнесла она и не оглядываясь исчезла, словно за нами захлопнулись невидимые ворота и деться нам на эту ночь, кроме как пойти за ней в дом было некуда. Я зашёл, чёрт остался на заборе.

Девушки в комнате не было На столе стояло молоко и лежали хлеб и запечённая картошка. «Поешьте», - из дальней комнаты мелодично сказала девушка, - « А потом умойтесь во дворе и я Вас спасть уложу». Минут через двадцать я вышел во двор. Чёрт сидел на заборе, как окоченевший. Смывая грязь вместе с гримом, я вдруг почувствовал предвкушение какого-то чуда вперемешку с паническим страхом.

Я нашёл девушку в маленькой очень тёплой комнате, украшенной гирляндами женских бус из разноцветных драгоценных камней. Я не понимал откуда идёт свет, только видел, как переливаются камни, отражаясь на белоснежной коже девушки. Она лежала на кровати, подобная Данае, жаждущей дождя. Я онемел. «Я не деревенская развратница», - сказала девушка, - «Я как родилась, так с мамой, сначала, а потом одна ждала человека со святой душой и грешным телом. Но пришёл ты. Может я не правильно ждала? Поцелуй меня и я пойму». Со святой душой… Так, отлично, значит скоро сюда придёт папа римский, волоча не просто грешное, а рассыпающееся на ходу тело, проклиная мой алкоголизм, мой безбашенный секс и Боба марли с его регги и травкой. Не сомневаюсь, я сейчас выгляжу привлекательней, чем он. И я поцеловал девушку. Поцелуй для неё был видимо первым, но для меня ошеломляющим. Я попытался её обнять, почувствовав, что этот поцелуй пробрал даже папу, но она отстранилась и прошептала, - «Спасибо, но нет. Мне нужен ребёнок не от твоей души, от твоего тела». О, мужчины! Вы когда-нибудь были в более нелепом положении? От вас хотят ребёнка, вас целуют, как первая женщина первого мужчину перед выездом из рая, но любовью займутся не с вами, потому что вы сейчас не в себе. «А ты уверена, что он к тебе придёт?», - спросил я. «Да, очень скоро. Ложись спать. Твоя спальня за той дверью. А чёртик на улице не замёрзнет. Дом намоленный. Он здесь сгорит».

«Ты – ведьма?». «Нет, я берегиня». «А деревенской дурочкой тебя не называют?..». «Нет, потому что думают, что ведьма. Боятся». «Прости за грубость. Просто так обидно, что тебе нужен я, но не весь…». «А весь ты никогда сюда бы не попал. Поэтому ложись спать».

А ночью мне приснилось то, о чём я так жадно пытался узнать всё это время. Мне приснился ОН. Вот он открыл глаза и увидел бестолкового отца Василия, который, медленно трезвея, твердил, хлопая старчески слезящимися глазами: «Петенька, сынок, да что же это я, на сдачу меня разменяйте, я же чуть к богу душу твою не отправил! Нашло… У, окаянные… Это страх всё и водка. А водка – от страха. Ну, вставай, родимый… Ну… Ты чего?!».

Далее шла сцена, зеркально повторяющая моё бегство с собственных поминок, только вместо перепуганных католиков, за НИМ бежал несчастный батюшка, уверенный, что стресс лишил меня рассудка. Камера моего сновиденческого кино, перед тем, как покинуть храм, задержалась на глазах отца Василия, ставших от слёз золотыми… Доберусь до Москвы, обниму старичка, успокою… Вот только бы в начале добраться до себя самого. И где же я теперь?

Камера утонула в сумраке, в котором плавали зеленоватые огоньки и я понял, что плёнку прокрутили на к началу фильма, что это душа римского папы блуждает – но где? В пещерах, и гномы с зелёными фонарями пытаются – что – заманить, вывести, но куда? Гномы – к Богу? Я вспомнил старый анекдот о самом первом умершем римском папе, который пришёл в рай, а его не пускают. Он кричит, топает ногами, а его абсолютно не понимают, хотя сочувствуют, но – мало ли в Риме пап, и что, всех без пропуска в Рай? В конце концов, на переговоры идёт Христос, а возвратившись, весело хохочет: «Помните, я рассказывал Вам, как организовал в Палестине рыболовный кружок? Представляете, он до сих пор функционирует». Да, несомненно, папу куда-то ведут гномы. Постойте, это не гномы. Это… его представления. Нет, на маленьких существах, слепленных из зеленоватой слюды, не появилось бегущих мигающих надписей, но я безошибочной интуицией спящего, понял, что это папины представления о том свете, которые пока что его никуда не приводят. Потому что он не верит в Рай, куда стремился его коллега из анекдота. Он верит во что-то другое, но то ли этого другого просто нет, то ли он сам до конца не понимает во что верит. Сумрак был дымчато-серым и в его туманных перспективах мелькали чёрные тени людей, бредущих за блуждающими огоньками собственного недоумения. Пол под ногами дрожал и периодически расползался широкими трещинами. Души смотрели в эти трещины, - кто-то прыгал вниз, кто-то задумчиво опускался возле края в окружении переливчатых фигурок, от которых нельзя услышать совета.  Через достаточно долгое время фигура римского папы исчезла. Пол, сомкнувшийся над ним, снова стал хрустально-серым.

В следующем кадре он сидел на улице неведомого мне города и наигрывал на моей гитаре переливчатое сочетание блюза и средневековой баллады со всеми оттенками грусти того и другого. А рядом с ним, размахивая пирожком с картошкой, вдохновенно размышлял незнакомый мне человек в одежде туриста, привыкшего путешествовать автостопом…

«То есть Вы считаете, что после смерти вы никуда не сможете попасть, если ни во что не верите до конца? О, нет. А как же например, мусульмане? Я недавно общался с одним человеком – он получил своё образование в Париже, но  мысль о гуриях из Рая не покидает его, когда он встаёт перед выбором, какой поступок совершить – хороший, или так себе хороший. Я говорю ему: «Парень, сколько  эти девственницы разгуливают по раю в качестве живой рекламы? Десятилетия, века? Тебе не кажется, что это похоже на конфеты для гостей в жадной еврейской семье? Под жизнерадостной упаковкой – шоколадные сухари. Давай подумаем вместе – если это те же самые гурии, что ходили по раю со времен, когда о Коране  проведал пророк Мухамед, то почему они до сих пор девственницы? У них такой плохой характер, их нельзя трогать руками или трогать можно сколько угодно, а вот пробраться внутрь невозможно – тогда зачем они тебе после смерти? Что толку для рыбака в косяках сверкающих микроскопических рыбок за прозрачными стенками океанариума. Ты женат? Твоя жена не будет в восторге. Или женщинам просто нет места в раю, как и в мечети? Чувак, ты в 21 веке! Или нет, скорее всего эти девственницы давным-давно одряхлели и по раю носятся, посыпая дорожки собственным песком толпы неудовлетворённых старух, которые просто не могут лишиться невинности, по законам подлости. Простите! По божественным законам.

Но, увы, из этого абсурда рождаются сказки для дикарей, убивающих сотни невинных людей, до которых иные формы веры достучались раньше мусульманства, и всего лишь для того, чтобы гарантированно лишить невинности десяток эфирных тёлок! Они безбожно верят в этот рай, но никогда туда не попадут. Я не говорю, что рая нет. Просто думаю, что в подлинный рай попадают не так и выглядит он совсем по-другому. Беда в том, что даже близко подойти к божественному учению очень трудно. Как будто есть некий приказ кучки беспринципных безбожников, которые любят деньги и умеют править миром, наивными и доверчивыми человеческими стадами, которым очень нужна вера и которым так далеко до самостоятельности. И ладно, если это люди. Очень может быть, что им далеко до людей, но как же они похоже на дьявольское отродье. Вы знаете, всё не так плохо. Но… Вам какая религия ближе? Христианство? Вы православный, католик? Один фиг, простите. Так вот, если перелистнуть все страницы с волшебными историями и страшными испытаниями и добраться до оригинальных мыслей, вокруг которых плавают эти сказки, то даже нет необходимости читать между строк. Я просто вам напоминаю, как себе напоминаю каждый день «Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный… Вы не рабы, но дети… И сделаете все что захотите, если будете делать… И будете говорить языками многими… Если сказать, что Царствие Небесное в небе, то птицы небесные опередят Вас, если сказать, если сказать что оно на земле, то звери лесные опередят вас, но Царствие Небесное во вне и внутри вас пребудет…». То есть Евангелие зовёт не в Рай. Она зовёт в царствие Небесное, которое будет во вне лишь таким, каким мы сами его сотворим…

И не кажется ли вам, что поиск истинного Бога грешит беспросветным лукавством? Мусульманство возникло в 15 веке. А, что отцы тех, кто уверовал в Аллаха, были бесконечными глупцами? Или были глупыми те, кто жил до них всё это время? Когда возникло христианство? Ветхий Завет? С момента сотворения мира? Отлично. Тогда почему с момента сотворения мира процветали и другие способы слышать и призывать бога? Нет Бога кроме Бога. История учит, что принятие христианства на  Древней Руси прекратило жертвоприношения. Увы. Все жертвы были принесены вначале, в лице бедных язычников…Чем привлекло Владимира христианство? Его духовным зерном? Да, увольте, роскошью и помпезностью, столь далёкими от катакомб первых и думаю истинных христиан. Как приняли, так и верим. А все эти крестовые походы.  А взаимные плевки православных -католиков-протестантов и кого там ещё… Балаган. Причём здесь люди? Причём здесь Бог? Я просто уверен, что там, где человек отрицает другого человека по принципу веры, Бога заменяет дьявол. Точно! Но самое обидное, что даже осознав и оплакав это осознание, что мы – роботы, запрограммированные на то или другое, мы не можем вырваться из программы в принципе, потому что вновь впадаем полуслепо в тенденцию, предложенную кем-то до нас. А чтобы выйти в свою перспективу, на чистую волну своего сознания… Я не знаю, что для этого нужно каждому. Да и не возможно это знать. Иначе опять будет стадо. Пусть каждый ищет свою дорогу. А Бог, единый истинный Бог… Вы знаете, искусство, призванное служить благородным целям, я про искусство, наделённое мыслью и светом, а не просто про зрелище, ради драйва, оно проникает в каждого своей дорогой. В кого-то через рок, в кого-то через ораторию, в кого-то через незамысловатую песенку… Вариантов море. Языки разные – цель одна. Разные лики для бога – это как языки искусства для универсального творца, через которые он общается с миром.

 А вот религия – это другое. Понимаете, миллионы критиков в искусстве нужны только критикам. Зрителю нужны золотые единицы. Но остальные миллионы так навязчивы и так не точны в своих трактовках, что порой способны заморочить кого угодно. Тоже самое с большинством церковников. Они трактуют Бога так, как это им удобно, будучи в той или иной степени близости со светской властью, -противореча ей или вступая с ней в сговор. Какая церковь скажет, что чистое сердце – лучший посредник для Бога? О, нет, вас будут призывать ходить в храм, покупать свечки, иконки, отдавать приходу десятину, а перед входом в храм выстроится с десяток побирушек, среди которых девять человек это алкоголики средних лет.. И все Вас будут проклинать, если вы не дадите им денег. Ходите духовности? Платите. Нет, преподносится это иначе, но коренной смысл – в этом. Нет? А Вы зайдите в храм, скажите, что вы иноземец, вас обокрали и попроситесь пожить ради бога. Посмотрим, что Вам скажут. Может быть скажут – войдите. Но повторюсь, это так редко. Больше всего сейчас бесов в храме.

Я верю в реинкарнацию, потому что было бы слишком бессмысленно создавать человека, для того, чтобы он прожил всего одну жизнь, так ничего и не поняв в ней. Или реинкарнация, это шанс? По идее человек мог бы довольствоваться всего одной жизнью, но проживает её так небрежно, что есть шанс во всём разобраться. И есть восхитительный шанс познать все прелести другого восприятия мира, через других людей в себе. А вот интересно, кем я был в самым первом своём воплощении? И что же меня искусило? Ведь была же самая первая жизнь и она начиналась невинно. Или я опять мыслю линейно? Ведь вот что интересно, мы постоянно ощущаем свою катастрофическую беззащитность и в тоже время, в тоже время делаем всё, чтобы кожа была, как шёлк, а в туфельке на шпильке идеально выглядела ножка, в ущерб возможности быстро убежать, если что. А ведь по идее мы должны делать всё, чтобы кожа стала толстой и пуленепробиваемой и на голове росли рога дальнего прицела со способностью к мгновенной регенерации. Но нам важнее эстетика, красота, важнее нежность прикосновений одной шелковистой кожи к другой. Мы та цивилизация, для которой жизненно необходимы красота и… духовность. Потому что именно она пробивается к нам такими сильными в своей беззлобной жажде жизни ростками травы сквозь любые преграды. Чем бы мы не были заняты двадцать четыре часа в сутки, наступает такой момент, когда слова бессмертного призыва искусства к человечности и внутренней красоте приводят в чувство практически каждого. А тот, кто слишком сильно огрубел, всё равно услышит их перед смертью – окончательной или той, что дует холодом в глаза, но отступает. Или захочет услышать, потому что страшно умирать, не возвращаясь к Богу, переполненному высшей человечностью, страшно…

Мы не та цивилизация, которая выживет благодаря агрессии, потому что устанем так выживать, так почему же мы потакаем всему, что развлекает нас этой агрессией? Зачем баловать то тёмное, что есть в нас? Зачем платить за это деньги?  Почему в искусстве зло кажется нам привлекательней всего остального? Ведь все мы – дети и не дети совершенно точно знаем, что коснись оно нас или наших близких в жизни, зло моментально потеряет всю свою мнимую привлекательность, мы даже не вспомним о ней.

А если зло совершаем мы сами, то нас же самих замучает совесть или страх кары небесной перед смертью или ощущение страданий всех, кто стал жертвой на нашей дороге, потому что в какой-то момент они зазвучат в нас, как бы черствы мы не были, потому что как бы не суетилось зло, любви достаточно глубоко вздохнуть, чтобы наша душа всё увидела в истинном свете, имея шанс на прощение, как всегда.  Так зачем нам зло, если по сути своей нам нужна красота, лежащая в основе этого мира, было бы желание увидеть.

Ведь каждый раз, когда заканчивается день и я переполнен ощущением собственных побед, сон даёт мне понять, какая  из побед была моей, а какая – неких тёмных сил, получивших через меня в этот день нечто значимое для себя. От каких побед сон сладок, а от каких я буду ворочаться до утра в угрюмой решимости утром как-то избавиться от того, что в самом начале сердце признавало поражением, а озлобленный разум шептал: «Затопчут, плюй на всё, а то затопчут! Рви, дерись, грызи, победи, хоть раз, как грызун, победи!». Не могу, не хочу... Буду искать триумф не в этом.

Я слушал, смотрел и всё это напоминало мне некий перформенс. Неужели эта сцена происходила в реальности? Или я смотрел свой сон или не свой, преподносящий реальность спектаклем или авторским фильмом. По идее, после такого контакта папа должен… Вначале он должен добраться до тела.

… о внутреннем распутье человека в холодном, злом, искушаемом мире, где практически каждый рвётся к своему главному призу вместо того чтобы стремиться к взаимопониманию с другими людьми, но наградой для нас, вечно неопытных становится, как правило одиночество. Человек сложен сам по себе невероятно. И нам трудно стать счастливыми именно потому что нам так нравиться страдать. Мне иногда кажется, что люди ищут потерянный Рай по привычке потому что мало кто представляет, что можно делать в Раю и страдания наколдованные нами или судьбой – способ двигаться куда-то. Этот вечный страх смерти и жажда смерти без которой доже искусство – не вкусно большинству людей.