Индекс материала |
---|
Попытка приземлиться |
Страница 2 |
Страница 3 |
Страница 4 |
Страница 5 |
Страница 6 |
Страница 7 |
Страница 8 |
Все страницы |
Страница 5 из 8
ИЗНАНКА МОНЕТЫ
КАЛЕЙДОСКОП
Действующие лица:
Взрослый Малыш
Девятилетний Малыш
Трёхлетний Малыш
Карлсон
Ворон
Ворона
Сказочница
Психотерапевт
Родионыч (дед дворецкий)
Пушкин
Любимый человек Сказочницы
Продавец картин
Экскурсионная группа
Алиса ( персонаж книги «Алиса в стране чудес»)
Дюймовочка
Красная Шапочка
Серый Волк
Спящая Красавица
Принц
Золушка
Крот
Мышь Полёвка
Ласточка
Черти
Ангелы
Шёпоты и шорохи. То преувеличенно громкие и растянутые, то тихие и заторопленные. Нежные и страшные. Дюймовочка в чреве лепестков красного тюльпана сосредоточено ждёт... Два лепестка «разрезаны» светом. Дюймовочка щурится от света, по лицу текут слёзы.
19 век. Дворянская гостиная после буйной ночи.
По гостиной бродит дед дворецкий.
Дворецкий:
Закатилось солнце русской поэзии… И сколь же их терпеть, озорников! Иди домой, да и буянь. Опять снопов из портьер навязали. Слизь, грязища! Будто кто ковер икрой кормил... Мочи нет, кормил. Родной, зернистой!!!
Вязкий Голос из под стола:
Пушкин – ваше всё.
Дворецкий:
А вот и батюшка! Нашёлся…
Дворецкий вытаскивает запутавшегося в какой-то тряпке вроде как бы Пушкина.
Пушкин:
Я – памятник себе…
Дворецкий:
Никто и не перечит. И губы не слюни, и так страшной… Дитя малое. И – памятник! Таперича из водки и икры…
Пушкин:
Мизерный какой же ты, Родионыч! Глубина помыслов тебя не пронимает. Чтобы глаголом сердца жечь, знаешь, какие огни должны по жилам метаться! А где их взять?! Пророку, к сему же, – не грех.
Дворецкий:
Ну, огни-то, быть может, и должны. Да и глаголом – жги-балуй, пока зудёт. А кресла тут причём? Воск зачем на кресла лить? Свечи над коврами раздувать? На чью потеху у соседей пол-именья пригорело? К земле пригорело, к зиме…
Пушкин:
И небо копотью дышало… Гадость вот. В иронии природа… искромётна.
Дворецкий:
В нашей – икромётна… За тем поместьем неизвестно кто буян…
Пушкин:
…Родила царица в ночь. Не то сына, не то дочь!.. (разлаписто народно поёт, мигая с каким-то намёком)
Дворецкий:
Кто буян – неизвестно, ворчу. А мы отколь на пламень наглядимся? Припомнят меня ещё... Ведь всё жалеючи, жалеючи тебя, писалец! (Взвывает. Гораздо спокойней, с потёмным испугом). Жену бы тебе при¬вести… Невинных скольких распалил.
Пушкин:
Винных, невинных, надолго ли младость… Зато как писалось потом, как спалось…
Дворецкий:
Дак пальцем не трогай, любимый зачин. Во что не ввязнешь – как потом писалось! Хитрое вы семя – пииты!
Пушкин:
Не хитрое, свободное.
Дворецкий:
Для всех.
Пушкин:
Выпорю, голубчик, дозвонишься!
Дворецкий:
Не выпорешь, батюшка, это – злодейство. А ты у нас, кажется, ентот…
Пушкин:
Жену ниспошлют. Жена всё изладит. Так что поворчи еще, ты поворчи, Родионыч. А вспомнишь – сказку расскажи, хранитель нравственности. Муза – она не хранит, она дурманит, чтоб вытянуть к невидимым завесам, и сущность пере¬делать, отдаваясь…. Чтоб выдохнуть в конце: «Ай, сукин сын!». Другие чтоб потом не размышляли… А с чем он, в общем-то, совместен, божий дар?
Дворецкий в ужасе поднимает глаза, на него надвигается тень.
Перелистывается страница большой тетради. Мужская рука пишет гелевой ручкой: «Ерунда всё это». Тетрадь лежит на столе. Там же, на столе в рамочках стоят две фотографии, на одной из которых изображено два человека, на другой – один. Отчётливо разглядеть изображение этих людей невозможно.
Высокий молодой мужчина с хорошей фигурой отходит от стола к окну. Мы видим только силуэт. Окно закрыто шторами, на которых изображён человек в римской тоге с моторчиком. Мужчина смотрит на часы. Заметно нервничает.
За окнами раздаётся звук взлетающего роя моторчиков, который легко перепутать с шумом вертолёта.
Мужчина раздвигает шторы. За окном предрассветная ночь.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Сцена на открытом воздухе. Звук пропеллера превращается в звук прибоя.
По сцене ходит Сказочница и собирает большие разноцветные стёклышки с гладкими, закруглёнными краями. Сцену освещают громадные серебряные факела, из которых вырывается огонь зелёного цвета. Сказочница – молодая красивая женщина с длинными ярко рыжими волосами в белом платье, расшитом синими человеческими черепами и глазами. Задник сцены – огромная книга с лазурными страницами. Шум прибоя. Страницы перелистывает ветер. На страницах – фрагменты последующего действия. На протяжении монолога Сказочница разглядывает невидимый зрительный зал через собранные разноцветные стёкла. Каждый раз, когда она берёт в руки стекло, пространство сцены играет бликами цвета этого стекла. Она говорит, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
Сказочница – Я слышу в себе черный ветер. Во мне бурлит река песка и пыли, и по пути ободранной травы. (Усмехается) Бурлит река великого дыханья, как будто задыхается Сизиф под градом человеческих усилий и пота смуглого застлавшего вершину, победа над которой станет крахом. ( Голос становится жёстче). Темны во мне любые просветленья, так в тучах задыхается лазурь. Лазури будет столько, сколько солнца, но тучи ближе, тучи тяжелей и гонит их ко мне холодный ветер.
Звук прибоя превращается в звук завывающего ветра.
Сказочница – Нет мира вне меня, и нет меня сейчас в миру… Я где-то высоко и страшно низко. Я сейчас одна.
Стёкла с хрустом сыплются из рук. Порыв ветра гасит факела, освещавшие сцену.
Сцена пятая.
Пространство перед сценой. Сцену и зрительный зал разделяет огромная белая паутина. В центе паутины – цветной кокон. По паутине к кокону на огромной скорости движется сверкающая точка. Приближение к точке: с замыленного коня, остановившись возле обитой кованным железом в стене замка двери, слезает молодой Принц в царственной одежде. Он с огромным трудом открывает дверь и заходит внутрь. Комната замка. Истлевший интерьер. Все предметы интерьера в этой сцене словно бы сложены из разноцветной пыли. В тот момент, когда заходит Принц, часть предметов рассыпается от воздуха, разбуженного движением. Принц кашляет и замолкает с испугом. На огромной белоснежной постели, украшенной живыми розовыми цветами, лежит Спящая Красавица. Он усмехается тому, что испугался её разбудить своим кашлем (будить приехал всё-таки не кашлем) подходит к окну, открывает окно. Ветер из сада разрушает оставшийся интерьер. Комната теперь похожа на разноцветную пустыню. Принц походит к Спящей Красавице и наклоняется к её губам. В этот момент раздаётся картавое покашливание, напоминающее карканье. Принц, хватаясь за шпагу, разворачивается. На столике стоит склянка с надписью – «Надуй меня». Принц вежливым поклоном просит у Спящей Красавицы прощения, подходит к столику и осторожно берёт в руги склянку и лежащую рядом с ней хрустальную соломинку.
Музыка.
Принц открывает склянку, думает, опускает в неё хрустальную палочку, мешает жидкость внутри, подносит соломинку к губам и выдувает из неё ворох разноцветных мыльных пузырей. Возникает своеобразная мыльная цветомузыка. Принц, увлёкшись, выдувает ещё такой же ворох. Ещё и ещё…Красавица, проснувшись, приподнявшись на локте, внимательно на него смотрит, пытаясь понять, что происходит. Стоп кадр.
Застывшая картинка оказывается фрагментом фильма, который смотрят на компьютере. Интерьер детской комнаты девятилетнего ребёнка. Стоит включенный компьютер, висят постеры фильмов. На полках – учебники и книги. На одной из полок – стоит магнитофон. Разбросаны игрушки. Некоторые из них растерзаны. В комнате на полу сидит Девятилетний Малыш в некрасивых очках с толстыми стёклами и с упоением пускает мыльные пузыри.
На подоконник – аккуратно и весьма по-деловому опускается Человек в строгом костюме. Это Карлсон.
Малыш (без интереса, не отвлекаясь от любимого занятия) – Ты кто?
Карлсон (протягивая руку) – Я – Кар-р… лсон.
Малыш (делая ему ручкой) – Просто?
Карлсон – Просто Карлсон и всё. Как бы.
Малыш – Чего прилетел?
Карлсон (не без деликатного занудства) – Поучить.
Малыш – Ой. У-улетай.
Карлсон (не без мелкого заискивания) – И похулиганить!
Малыш – Оставайся.
Карлсон (сползая с подоконника) – И чем ты занят, мой юный друг?
Малыш (смотрит на Человека, показывая склянку с жидким мылом) – Ерундой.
Карлсон – Займёмся делом?
Малыш – Каким?
Карлсон (запуская компьютер) – Построим дом, поговорим о естественном отборе, разрисуем стены, подумаем – что есть такое Бог и как сделать так, чтобы Инга Ларсен, к примеру, пошла с тобой в кино по билету на последний ряд.
Малыш – Она не может. У её сестрёнки Алиски нашли эпилепсию. А сестрёнке четыре года. Они опечалены всей семьёй. (Помолчав) Её сестрёнка говорит, что когда она смотрит детские мультфильмы, в её голове начинают летать красные шары и на одном из шаров появляется её лицо, но это другая, плохая Алиса. Вот так вот.
Карлсон – А прогнать её можно? Плохую Алису. Сказать ей: «Тебе здесь нечего делать».
Малыш – Не знаю. Попробовать надо.
Карлсон – А как ты думаешь, почему разные люди крадут, говорят не правду, обижают других и им ничего не бывает? А есть такие, которые делятся всем и со всеми и учатся вроде бы не плохо, а девчонки их не любят, и вообще.
Малыш – А как ты думаешь, почему вчера в метро ужасно молодой, но толстый дядька с земляничными щеками ел морковный пирожок, с упоением кастрированного кролика?
Карлсон – Давай поговорим. (берёт в руки пульт от компьютера)
Малыш – Поговорим.
Стайка мыльных пузырей с треском лопается, картинка в компьютере оживает.
Принц оборачивается к Красавице.
Красавица – Ну, я так не играю…
Звук поставленной на стол склянки. Красавица поднимает глаза на звук приближающихся шагов.
Стайка пузырьков над разноцветной пылью, в одном из них мелькают два вороньих клюва.
На ветке огромного кладбищенского дерева сидят Ворон и Ворона.
Птицы смотрят вниз. По мере их диалога слышны закадровые пафосные надгробные речи.
Ворона – Смотри, скомороха хоронят!
Реплика из похоронной процессии – Он был звездой. Звездой на смутном небосклоне современного российского кинематографа.
Ворон – Это не скоморох. Это актёр. Звезда.
Ворона – Ну, значит, хоронят звезду (смеётся).
Ворон – Ты, наконец, сошла с ума?
Ворона – Да нет. А помнишь как раньше с ними, со скоморохами, помнишь – в грязи, за церковной оградой…
Ворон – Как оскалилась. Ты ещё клык отрасти.
Реплика – А теперь, когда нет его с нами и он принадлежит только небосклону…
Ворона – Это очень хорошая мысль.
Ворон – Ещё бы не хорошая. Всех загрызёшь
Ворона – Я – добрая. Но эмоциональная ужасно.
Ворон – Все вы эмоциональные – добрые… Всех вас – хлебом не корми.
Ворона – Угу – мяса и зрелищ.
Реплика – Да и чего уж там скрывать, он был бабником, тем и гордился… Хотя семени после себя не оставил.
Ворон – А между всем прочим – они же наши бескрылые братья, те, что ни сеют, ни пашут, а бог их питает.
Ворона – А нас вообще никто не хоронит.
Ворон – А нас вообще никто не любит. Не уважает. Зато боятся!
Реплика – Глаза его теперь принадлежат вечности и смотрит он на нас теперь совсем другими глазами.
Ворона – А нужны нам ваши очи!!!
Реплика – И ещё он просил, чтобы на его похоронах играли Грига.
Ворон – Вон, коряга, сестра, полетели! Наперегонки.
Ворона – Ветер. Снесёт.
Ворон – Не снесёт!!!
Улетают под музыку из «Пер Гюнта» Грига «В пещере подземного короля».
Какое-то время летят.
Гладкий, как дыня, жёлтый пустырь. Ворон и Ворона приземляются. Ворона ловит клювом воздух.
Ворона – Я, конечно, ворона – птица сильная. Я конечно, ворона, птица резвая…
Ворон – Но ты меня предупреждала…
Ворона – Чем займёмся?
По пустырю, насвистывая, проходит Чёрный человек. Мужчина в чёрном и чёрных круглых очках с табличкой «Чёрный человек». На секунду останавливается, улыбается воронам, показывая вампирский оскал. Уходит.
Ворона – Нет, ты смотри, опять кого-то загубил (вслед, с надрывом). Погубитель!!!
Ворон – Он не погубитель. Он предвестник.
Ворона – Алкоголик, вот он кто, чёрный, спившийся болтун. К тому же извращенец. Чёрный человек ко мне на кровать садится, чёрный человек мне спать не даёт всю ночь.
Ворон – Думаешь? Не, он общается просто (Поёт хрипло и пафосно из финала оперы «Дон Жуан» Моцарта). Си – Но, Си – Но. (Закашлялся). Я сейчас немножко поколдую. (Делает пассы крыльями).
Пустырь озаряется вспышками театральных молний. Раздаётся гром, похожий на хохот. Начинается синий дождь
Ворона – Отлично!!! Молодец. Дождь, пустырь и пара мудрых птиц.
Ворон – Подожди, после ливня дышится легче. И соображается.
Ворона – (клацкая клювом) Над-деюсь!!!
Дождь перестал. Тишина. Солнышко и птички.
Ворона – Вон, смотри, размыло горизонт. Давай вещай…
Ворон, роется в кармане, достаёт и держит влевом крыле ключ, другим крылом зачерпывает воздух.
Ворон – Ну что, ну вот тебе загадка – что ценнее?
Ворона – Нет и вид такой загадошный, ты на него посмотри.
Ворон – Отвечай, не бубни.
Ворона (зачерпывает одним крылом воздух, а другим берёт щепоть земли) –
А что древнее? Сначала появилась, потом надышали или сначала надышали, а потом появилась? На этот счёт есть несколько теорий.
Ворон (не слушая) – Ну и как же мне вас оценить. Как же мне всех вас оценить? Печень, почки, селезёнка, грудное молоко, глаза, язык – много съедобного мяса.
Ворона – Ворон – людоед…
По мере монолога Ворона пустота в его правом крыле превращается в яйцо. Яйцо постепенно просвечивает и отчётливо виден процесс возникновения птенца. Затем яйцо снова становится непрозрачным и птенец пробивает клювом яйцо.
Ворон – А ты не знала? А потом всё это оживает и у каждой клетки есть душа, есть господин и высший господин – потом во всё это вселяется жизнь, и не моги её отнимать не у себя, ни у других. И когда ты начинаешь решать, что стоит твоя бесценная жизнь в какой-то стеклянный момент, твоё сознание готово треснуть, словно зеркало колдуна в котором он отчётливо видел других своими глазами и вдруг он увидел себя, глазами других. А потом ты начинаешь понимать, что делает тебя неповторимым. Как правило, это любовь и творчество.
И здесь начинается самая прелесть. То, что даёт твоему бездушному телу комфорт, то, что кормит или возбуждает – придумать этому цену не трудно, то, что делает тебя самим собой – оценить невозможно, как воздух. Куча съедобного мяса твёрдо ценит то, что делает его весьма активным и заторможено относится к тому, что способно сделать его человеком…
У-у-у…
Ворона – О, боженьки. Ты ж вещий мой, на солнышко пойдём?..