Индекс материала
Другая вода (II)
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Страница 7
Страница 8
Страница 9
Страница 10
Все страницы

Плывешь из междуречья мысли, смакуя длинные углы, от водопада и ручья, от океана до трясины прозрачный образ примеряя; в оттенках испарились смыслы, провисли скучно берега … во многоточиях раскиснув, забылось главное, иззыбясь. А  выжми тучку неумело, но вовремя, взойдет зерном, молчанья тенью золотистой.
Словесным самонаслажденьям предпочитаю молчу¬нов – умело и косноязычно – в словах не ведающих цели и начинающих с неё.


СУТЬ

Подобие, образ. Солнце, светило. Газовый сгусток, прыть Гелиоса… 
Коралловая роза… Птица света...

Когда мне плохо, я ищу прозрений. Мне хорошо – теплом смешаю краски.
Подобно-образный круговорот-полёт.

Очеловеченная суть...


Слышим друг друга в своих отраженьях. Чем глуше кривизна – тем я немее. Разная с разными; слишком.
Встречаются два представления. Одно другому: «Как дела?». Блиц истины и псевдолицедейство. И, слишком изредка, обогащение. Совсем ты свой – наедине...
Таинственная суть. Без меток невозможно. Как и с ними. Любите меня, словно ближних; возможных, разных. Как меня… Мне дороги моменты откровений. Рядом с кем-то.

К вечеру, разбросав бытиё, начинается жизнь. Мысль, движение мысли, переносит меня из единой судьбы. Нет, не безумие. Это свобода. Но жизнь земная в безотрывной перемене может продвигаться только чудом: на воле – странник безы¬мянный. В талантах снедаемый чувством себя. Под сенью фейских плюшек и заботы.

Может быть, главный талант – не бояться. Твор¬чество: многоликость и чистота, пьют воду обновлений.


Вода, обращенная снегом, землёй, остается собой.
Отпускайте друг друга.

Волк волка вскормит мироощущеньем. Монах, летающий в пещере, – полунебо. Во всем могла быть я ... Роднейшие, ясные люди – чужды, в  застывший момент. Но откуда? Предверя бездну слепоты, кривая, больная душа моя кричит, что это я. Душу нельзя по¬те¬рять, ни продать. Можно забыться.
Суть – когда живешь в реке моментов, где переходы всем благословенны; в других, вокруг, от внешнего к иному. Когда меняешь всё, не сомневаясь, что совер¬шённое живет. Суть праздника – в мире и с миром.

Суть в осознании себя...


Я снова чувствовала свет. Тот, что ярче формы. Великая реальность. Свет, дышавший мной. Превоз¬ могла остаться. В святом соблазне все соединить – в себе два мира в лучшем измеренье...

Суть – воплотить это нечто. Голосом в слышимый голос.

Воспринимать новизну человека – легко. Как про¬щать и любить.

Суть это чудо. Читайте зеркально.

ДЛЯ АВТОРА

Уединение и работа мысли дают истинное ощущение природы вещей. Когда тело скорей помешает. А по¬вседневность даёт ощущение жизни, но притупляет пони¬мание.
Творя, создавая, нужно вернуться к себе: чтобы, в кровь и сладость, отрешиться. Творчество – это страсть и свет, но иногда ценой земного бытия. По¬ми¬мо таланта есть жизнь и душа; а для тебя условлен выбор. Иногда не становишься кем-то.

Но только здесь и в сей же час возможно всё: узость оболочки и безграничность пространства – логики, фантазий, бреда, снов. Той оболочки, что танцует и дышит, чувствуя запахи, нежность, тепло. Что мешает увидеть подлинное лицо, все внутренние движения и спасает от них в другом человеке: даёт тебе возмож¬ность быть собой, пересекаясь с кем-то в разных измере¬ньях. Хранит возможности во многом. И хра¬нима.

С позволившими быть себе собой, находиться рядом можно лишь благодаря невероятному совпадению. В остальном, по-настоящему, мы общаемся сквозь плоды и моменты фантазий и дел.  Но есть и сила понимания; любви.
Общее в искусстве – источник тени и света, прелом¬ленный в образах. Ведь главное – о чём… Наших тени и света.
Лишь – прислушаться к себе обострённо.

Мне выдался сон: я – немое мясо, пропущенное в чьи-то зубы: Смерть. Дело не в одиночестве смерти. Дело в том, что рушатся все причинно-следственные связи, чувства, эмоции, смыслы. Рождение тоже ужас. Нет, смерть – не ужас. Там больше не можешь бояться. Это катастрофа бытия. В смерти становишься сутью. Необратимо иным. Возможно, так дали почувствовать мне.

Смерть пугает непохожестью; как жизнь. Там не за что спрятаться; в какой-то момент, как и в жизни. Объять необъятное. Где-то звенеть и витать. Возможно, стать недвижной частью.
В жизни есть главное. Индивидуальность. Формы, живущей для содержания. Содержания, благодарного форме; давшего смысл и крылья. 

Истина груба и бесплотна. Слабость в силе толкает к поиску истинной силы.



Лавина прекрасна. Издалека... Прекрасно все, что не приносит гибель. Музыка хороша, пока в ней не наступит перевес и гибель гармонии созданной. Ин¬туиция совершенства…

Создавая вокруг ценой утраченной жизни, главного не станет у тебя. Творенье на кореженье чужих судеб или – в радости чужой? Естественность. Любовь к себе в тво¬ренье даст кра¬соту его другим.
Балансировать, жить, пересекаться. Меняться – во всём – оставаясь собой.

Бесконечность  есть там, где возможно движение.

Не нужно стараться пройти по воде, лишь двигаться. Вода живая.

Библия – плоскость блуждания – царства, войны, суета… Экклезиаст.

Сын Человеческий – Логос и Дух. Внимание – во внутреннем пространстве.

Дни наши – иные его ощущенья. Меняются измерения и смыслы.

Поиск смысла жизни раскрывает внутренние силы. Что могут менять представление смысла.

Человек открыл свое мышление – в науке, твор¬честве, софии... Насколько возможно в ином?

Искать не бессмертия и не забытья. Но жизни.

Ощущение случайности языка напомнит миф о Вавилоне.

Есть шаманы, буддисты, язычники. Многое…

Тьма незнания. Меньше знаешь, крепче спишь. Знания влекут страданье? Первый глоток воздуха – боль. Рождаться больно. Но рождение – сущность движения. И не по кругу.

Безудержно и незаметно. Осознанно, слепо, невольно.

Всё меняется. Един в нас источник света и тень. И есть ты. Воля к свету.



Каждый смотрит в мир через себя. И для каждого остальные – странная графика жизни. А после он ис¬чезнет?.. Сколько нас… Всё до какого-то момента. От этого неясно и жутко?
До момента. Можно жертвовать ради кого-то. Без кого-то не мыслить себя. Можно часами стоять под дождём, ради билета на чье-то откровение. Индиви¬дуальность – испытание и дар. Испытание на эгоизм. Талант лишь сослагаемое дара.

Если подняться чуть выше – горная свежесть, наша общность. Мы едины и неповторимы. Есть ценности, качества, чувства, что вряд ли сойдут. Но есть и некое чудо развития – новое, творимое тобой. Благодаря прообразу чуда в основе твоей; тебя сотворившего. Мы здесь. Мы живем друг для друга. Живем для себя.

Можно сколь угодно просветляться, камлать в уединении шедевры. Но благодаря какой-то встрече, чьим-то усилиям ты народился, ты живешь, ты ходишь где-то. 
Финал невозможен. Как чувство бессмысленности и тупика. В истинном чувстве себя. Любви к себе и ближнему. И свету...  

Бесконечность без движенья – пустота. Мир предметов и растений связан с нами. Есть вещи, что постигаются на уровне дыхания... Сквозь нас смотрит Мир. Мы сквозь него. Мы едины, мы делимы. Бес¬конечны.

Жизни нам. Она возможна.


Я пронизана любовью. Чем больше ты отдашь, тем ярче сыщешь. Вне размышлений; это так. Влюблен¬ность – просвет, искаженный намёк? Не знаю… Я вижу любовь.

Искать лишь то, где счастлив. В счастье нет преград; они лишь путь. Благословлять проклинающих в избытке жизни… Они – часть всего. И блага, данного тебе.

Без спешки и суеты. Что нагнетают усталость: не¬утоленная все искажает.

Страсть к собственному совершенству уводит в тень любовь. Так неизбежно. Но прочие будут тянуть¬ся и мыслить; чувствуя через тебя.  Нирвана или?.. Эволюция.

Любовь, без ответа, к себе: извращенье.




Со дня поэзии рождаются поэты. Меняется прост¬ранство языка. К запуску первой ракеты нашлись астронавты. Явился король рок-н-ролла. Олице¬тво¬ренный импульс жизни.
Не отказываться от рожденного ранее. Не мешая рож¬ден¬ному ныне.

Поэзия – набросок углем; исколотый мрамор; глина, размятая до совершенства. Я услышала, сказала… Вокруг возникает нечто,  роящее новый звук… Создание, в познании себя; диалог, лабиринт, перспек¬тива. Преображённое небо. Туча, ставшая кровью, травой; жизнью. Полёт. Остальное...

Или ты поешь иное измерение, меняя лик Вселенной. Или клянчишь у жизни минуты, мытаря простейшие гаммы слов. Переверченные, как вертелось. Но му¬зыкой не ставшие...

В музыке, живописи можно выманить, услышать новое. В слове – нет? Нужна поэзия, как музыка? Соз¬дать, отыскать импульс мысли. Иное звучание; обра¬зы, рождающие смыслы; измена в мироощущении; сво¬бода. Хаос; бесконфликтность; там… А там… Сло¬во бьёт и лечит. Воскрешает.


Как приспособиться к жизни, когда состоит она из помыслов и поступков – живущих; живших? Всё раз¬решает сила мысли; во что поверю я. Что вижу, хра¬ню. Что ищу. В мире нельзя отыскать свое место,  если пришел сотворить. Творить приходят многие. Проб¬лема – что и слышат ли.
Здесь от меня зависит, сознание или бытие становится определяющим. Если чистая энергия сильна, преоб¬ражаются пространства. Мои помыслы, вера и чувст¬во – точка опоры.

Мой дар, ирония и тело – для меня. И я для них.

Теряясь в себе, я сбегаю.
Теряя себя, возвращаюсь, ищу. И, по дорогам, ста¬нов¬люсь другой.
Чтоб оставаться прежней. И вечно другой. Чтобы жить.

В природе заложено обновленье. В нас – смысл. Прекрасная пара.   



Небо. Оно неизменно. Вода, обращенная в тучи, всё та же. Никто не увидит сегодня вчерашнее небо. Бес¬конечность преображения. Как в нотах и пригоршне букв. В инее, снеге, дожде, наполняющем жизнью. Об¬лаках и картинах, дающих желание жить.
Но надо было их изобрести.


Возможно, в этом суть. Человеческая память хранит всё, напоминает не обо всем. Мы, бесконечно пре¬ображаясь, ощущаем себя живыми и новыми.
Не только. Если пшеничное зерно, пав в землю, ум¬рет – продолжит род и не останется одно. Во всех пшеничных зернах есть праматерь. Мы – зёрна и нет. В нас иное. Но то же с иным продолжением рода. Создание и варианты преображений. Быть изменчивым, как небо, но двигаться в различных направлениях.

Кто-то доволен круговоротом. Кому-то нужен полёт. А впрочем, и то и другое. А в сути – любовь.


Бесценность созданного и понятого раньше. Мной, кем-то; за тысячи лет до того. Великий путь, великий калейдоскоп. Очищенные в моём восприятии от всего, чем живилась погибель.
Допустим, души возвращаются в тела. Тело – зерно  материи, душа – зерно духа. Допустим, возможно ина¬че: раскрывая себя замыслом и создателем, ощу¬щая в себе жажду творчества и движения, страшно хочется жить, не роя могилу. Сложность в случайном.

В моменты чистых изменений ты обретаешь иное звучание, иное качество – как подсказать об этом близким? Тем, в которых есть не меньше, но – спешат не почувствовать или боятся. Старея в привычках. 
Одиночество неизбежно? Приходится умирать. Не в прах, если зёрнами – в музыке, красках, словах. Зыб¬кость прежнего – для ближних. Яркость нового – для них… Я понимаю отшельников. Я не хочу… Мне дороги прежние лица.

Прощать, не опускаться до вещей, бояться только пустоты: большая малость. Нужно чувствовать друг друга по-иному. И допускать свое непонимание. Как то, что многого в себе не представляем. Царствия Божьего, в подлинности его. Всей многосущности любви.




Античность – свобода и расцвет. Нераздумчивое совершенство. Что помешало? Духовная нераз¬ви¬тость?.. Отсюда ошибки и фатум? 
Ренессанс – схожие ощущения, новый расцвет. Плюс нравственная сила. Все спутал социальный перекос.

Сей день. Известно многое. Социум не приручен, но (боже мой) очеловечен. Изменчивость, податливость судьбы. Сила вдохновения и мысли. Физическая защищенность. Казବлось бы…

Те же напасти. Те же гнусности. А без гнусностей – путаница добра и любви. Ненужные жертвы, псевдо¬благо. Обманчивая несвобода.  Заглушая свой голос ради кого-то, черним ошибку. Отдачи, как хотелось бы, не будет. А если и будет – зачем, когда уже не чувствуешь себя. В бесчувствии, цепляя грубыми краями безразлич¬ные тебе судьбы.
Делая боль. Боль скажет, что что-то не так. Но боль не может быть во благо. Хаос, рождение, дискомфорт – переход из привычного; это другое.

Чужая жизнь не может стать твоей. Но может – одним из великих моментов.

Северная столица строилась на костях – иначе было не¬возможно. Сколько живых в ней сходило с ума? Солнце Исаакия вылито ртутной отравой. Свет Моцар¬та важней и грандиозней.
Те, кто, обладая некой властью, мучают землю, неволят и губят других, вряд ли счастливы, уж точно не свободны. На той же планете. Среди живых и мёрт¬вых.

Общение? Сколько мешает – комплексы, амбиции, обиды, сколько прочего дыма, убитого одним лишь страхом смерти! И – подлинных чувств и моментов. Сказанного вечно будет мало.



Идеализм? Всего лишь – жизнь. Слыша свои голоса, мы услышим другие. Надо лишь пробовать слышать. В творенье своей перспективы.
Ты счастлив. По-разному счастлив. Но в этом счастье не дай же мне болеть и забываться. Немыслимо хамить. Пронзительное чувство жизни – во всей естествен¬ности. Неразгаданности. Во всех возможных вариан¬тах. В том, чего пока что нет.

Была? Будет. И есть… Эра Бубенчика.

«Боящийся несовершенен в любви».

Где аплодисменты?

Присвист свыше…








Не могу заснуть. Лежу, как прапорщик, – в угрюмом возбуждении: где не поставил точку, какому слову не дал подзатыльник, в чём не домечтал до генерала…

Глава закончена? Больше ничего кроить не буду. Пусть «Для автора» прихрамывает словом, сказала там, что хотела, что смогла. Правка может исковер¬кать смысл и доломать инструмент: покорную вашу. Все теории, все озарения, понятость Замысла (не моего) бессмысленны без жизни.
Зачем «Для автора»? Устала от непонимания, оттого, что в угоду друзьям сужаю себя бесконечно. Хотелось объяснить себя – и себе, да и всем – что нам так мешает жить, не страдая. Муки творчества – это не страданья. Страданье бывает после необратимой ошибки. Хотя необратимого нет, и даже Лазарь воскресает. Это и хотелось подсказать. Лишить жизнь бессмысленности, глядя в глаза
Новизны.
Понять, в чём сила, почувствовать движение времени, созданного нами, нас создающего. Циркуляцию внут¬ри, вокруг, в полёте. В образах, материи, судьбах; помыслах, возможности покоя. Преображение друг друга, бичеванье. Прорыв. Из тьмы забвения к себе и смыс¬лам.

С найденной истиной сложно, как если чистишь душу или тело: вначале тяжело, затем – чудесно. Когда грызешь вкуснейшую отраву – с концом начало платье обменяет...

…Эхо образов самой Природы; ассоциации – вскипает и свистит. Плоскости, линии, тона – от чудовищных туш до пространства игольных проколов, от важности вселенской стати до вкусных бездумных вещиц друг другу вторят изначально. Извилины мозга – грецкий орех, дрожжи – порядочный хаос, снующий к поряд¬ку… Творить метафоры, как пить из родника в разгар жары – источника Созданья...

Обжегшись игрою – вкусом муляжного чуда, отдав¬ши небыль пустоте, запоминая, в чем не стоит обжи¬ваться, начнется жизнь…

Похоже, все перемешалось, словно кровь. Единая изначально. Животность, божественность, человеч¬ность. Холод космоса извне, вселенная Планеты. Пуль¬сация озарений. Творение духовной перспективы. Одни и те же образы в разных стихах (времени, стра¬нах). Но как исполнены… Круговорот-полёт идей, звуков.
Её эволюция, беззащитная стихия новизны; гении, рожденные всегда вовремя, редко ко времени. Уже несмет¬ная  река приносит всё новых творцов, оживляющих реку. Замысел – да. О, да – перспектива…

Духовная человечность мира. Прообраз чуда, инди¬видуальность, импульс жизни, влияние, мудрость, по¬знание, сила.  Мир гибнущий, негибнущий. Любовь...
Преображенье над Фавором. Как ни шипи – венец тво¬ренья.
Я все сказала выше – в разных лицах.


Во всём заложено движение. К смерти, жизни, веч¬ности. Вопрос – катимся или взлетаем. Вопрос, что же с ним делать?
Почувствовать суть и свободу. Почувствовать вкус. Не мнить, что носим крест. Крест несли один раз. Сорок дней Человек постился в пустыне, решая, как сказать, что «Вы – Бессмертны». Что мир изменился. Раскрыл¬ся притчами, как истинный поэт. Поняли смутно.
Богочеловек, человекобог… Всё вместе, насквозь. Нам жить среди нас.  

Скрипач не позавидует таланту гончара. Кто-то пройдет по воде. Суть сквозь подражанье прорастет сутью: быть собой в любви к другому. В разности возможны перспективы.


Если не делать, что нравится мне, то что же мне делать?

Что дальше – свет покажет. Что чувствую? Себя как книгу. Пластическую операцию без наркоза. В зеркале – чудо как хороша.

Жизнь преображенная, жизнь дающая. Жизнь измен¬чивая. Другая. Вода, как жизнь. Жизнь, как свет. Мы – как…

В сказанном «что хотела» раскроется новое, вскоре. Дух Истины дышит… Бог познавал себя в движении творческом – увидел Он, что Мир хорош. Хотя всего, быть может, не увидел… Человек познается собой и во всем, раскрываясь; мысля, любя, создавая в про¬образе чуда...
Круженье, полёт. Эволюция. Вечность творенья. Одно сквозь другое живёт, обращая, рождаясь… Пре¬об¬ражаясь в движенье вселикого света. Хлеб и вино перс¬пек¬тивы и спрятанных сил. Я – моя любимая наживка…


Бумага – покорные уши речистой воды.






СЕРДЦЕВИНА

Благословенны близкие, ибо могут они утешить.

Благословенны ближние, ибо могут они отвлечь равнодушием к тому, что вас не стоит.

Благословенны страдавшие, ибо могут они состра¬дать.

Благословенны счастливые, ибо душу они освещают.

Благословенна суета, ибо уносит она далеко; ибо выбор вершится вдали и в пустыне.

Благословенна духовная плавность, ибо сладость вселенной являет и зло исцеляет в огне восхищенья.

Благословенны враги (ибо иначе не стать им друзь¬ями).

Благословенна гармония во мне, только она раскры¬вает глаза.

Благословенна гармония вокруг.

Благословенна ночь, ибо она ночь.

Благословен день, ибо он день; и переход от прохлады к теплу.

Благословен мир, ибо в нём праоснова любви.

Благословенна жизнь и красота. И бессмертие благословенно.

Благословенны предметы вокруг, ибо кто-то их замышлял.
Красивы предметы вокруг, ибо так красота ощуща¬лась. 

Благословенны непонимающие меня, ибо они дают возможность быть разной и лицедействовать не лицемеря.

Благословенна весна; благословенна любовь.

Благословен характер, ибо он и зовется судьбой.

Благословенна судьба, что собою меняет характер, меняясь.

Красота, я астра в твоем сосуде, ты пчела на моих лепестках. Без нектара моего ты голодна. Благосло¬венны нектар и сосуд.

Благословенна тяжесть на сердце, ибо слаще радость; но радость благословенней.

Благословенны ответы, и тьма незнания, и дух того, что только состоится.    

Любовь к себе благословенна, без нее не ощутить любви иной.




ДОМЫСЛИЕ

«… Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную»…

Таинство притчи, путаность смысла? Энергетическая тональность слова. Человеческая индивидуальность пожнёт и впитает своё. Есть то, что иначе не скажешь. Понять такие вещи до конца, как отыскать в себе ту¬пик. Есть то, что живёт, отражаясь в характере иных передвижений. 

Не переоценка ценностей. Бесценное в ценностях. Переотличье.

Кто знает то, зачем он здесь?
Ведь невозможно. Когда все полно осознал, пора исчезнуть.
Взаимовлияние всех и всего. Меняются, творятся горизонты. Отличие озарения от бреда – энергия созидания, новизны. В праоснове всего. Еще одна причина ощущать: я знаю то, что знаю мало. Многое спо¬собно проявиться, родившись мудрецом в расцвете мысли, вьюнком. Темя дубеет под лавровой кроной.


Великая иллюзия и реальность – небесные пейзажи. В другой ли  музыку творить? Не дышит небо в без¬воздушных паводках Вселенной... Убивая себя в унынии, страхе, ты выйдешь в уныние; страх (мысли для отчаявшихся птиц).

Восхитительный мир...

Зачем стихиям твои претворенья? Когда ощущаешь творчество как ту великую реальность, смысл внутри. Смысл красоты. Ты сам – непреходящий смысл.

Мирить непосредственность и мастерство. 

Бедный сгусток отупевших дурными отношениями, страхом, дурманом пустоты в себе; неужто они счастливее тебя? И как ты смеешь из-за того, что кто-то более несчастлив, но притворился больше, разру¬шаться?


Наркотики – холод воображенья...

Бездна растерянности, деструкции. Пресыщенный хаос, хаос-нарцисс. Хаос-безумец, бездарный поряд¬ком.

Тонны вещей, привносимых миром, ему же мешают. Но отними отлаженность, что остается – для многих?

Homo созидающий не зол. Творчество не ведает избытка. Острее нюх и слух на пониманье творческих вибраций разных душ – Источник один. Язык музыки, живописи, языки иные для поэта оживают, когда он слышит завихренья своего. До болтовни. Как языки созданий меньших. Восход на вешний уровень сознанья возможен, если страх не отведет. Та самая бесконфликт¬ность?


Любимая народная забава – побивать каменьями пророка...

Когда сбегают крыши, небу ясно – настигнуть морем пышный перекос.

Либо потоп в голове, либо нещадный...

Всех благ.


Что истина? «Движенье и покой».

Насколько всё во всём невыносимо… настолько вдохнови. Кого-нибудь.

Обожаю видеть красоту. Но иногда в ней нужно слепнуть (обладаньем отказ осмыслен), чтобы разгля¬деть в глазах – больное ... Ближе красота.


Я проживаю жизнь, вступая в день с нежностью к вкусу. Хлеба, воды, все воспринимается как надо – остро и сладко, когда восприятие не запылено усталостью и не забито вещами несовместимыми. Постепенно, светло, ты без суеты, пусть и в напря¬же¬нии плавном, перенимаешь энергии, наполняя себя и мир в вещах, которые вы скажете друг другу, и, наконец, твоя индивидуальность, почав силу трансфор¬мации, звучит тобой. Тело устало, притупилось многим. Нужен перерыв. Только так рождается.


Красота низменная? Только иная.

С ума сходят в тюрьмах, если голос воздуха лишён. Влияние на мир оскоплено. Разные тюрьмы.

Небо – красота изменчивая. Неизменная. Земная...




Горели цветы бессмертника. От жёлтых венчиков летел, плутая, дым. В угольной бахроме лепестков шевелилась огненная сердцевина… Запах пряный, уте¬шающе тревожный.
Сказать так – ничего не сказать. Нужно было чувство¬вать и видеть.

Закон преображения творческой силы и красоты. Новизна неизбежна, даже если не рассматривать источник, который восполняется; великость. Когда и тень, то света...

Не иссушайте мир, собой пренебрегая.


Параллель. Человек, осознанно сбивший собаку. Собака приснилась похоронившему, во сне лизнула щёку. На щеке нашелся влажный след. Слеза? Пере¬текание миров? Тот, кто сбил собаку, совершил мерзость – не касаясь, чем и кем он ослеплен. Но как часто мы совершаем вещи, не столь очевидно крова¬вые, не менее страшные. И все же – в чем-то хороши... Мы.
Видела стаю дворняг. В стиснутой пасти мучилась кошка. Животные чище людей? Бездумная, животная жестокость. Уровень непробуждённости.

Если очнуться, если познать ценность своей индиви¬дуальности, красоты, осмысленность не в грустной кучке денег, власти тщетной; если иссохнет жесто¬кость, не станет ли меньше рождаться существ боль¬ных жестокостью, действительно больных? Параллель с духовной перспективой. Перетекание миров.


Телепортация, полёты… Зачать себя из творчества, любви. Они подскажут, выведут.

Очнувшись – грех прятаться.

Тони Брэкстон, ничего не зная обо мне, пела вчера «Spanish Guitar». И было опьяняющим живое…

Не воплощаться жизнью, не сбываться – провал в циркуляции крови Вселенной.

Травить себя, молчать – умалишенность.

Безумность – не влиять собой на мир. Самоубийство – скорбно прозябать.

Мы – свет друг друга, творчества вода. Любая общность, индивидуальность – полёты бесконечного теченья…


Время антихриста – время тени в душе ярче света. Орудие спячки. Ленивое, мутное шмяканье души на слежавшихся крыльях. Немых, вот-вот окостенеющих. В недвижном зазеркалье пробуждений живое про¬бужденье неизбежно – закравшейся весной... Души и сердца моего, земли моей, рождённых заново в весен¬нем океане, крещённых в нём водой всё той же; веш¬ней… Другой.

Восьмой виток Созданья...



«Невозможно, чтобы некто видел что-либо из вечного, если он не станет подобным этому. В истине не так, как с человеком, который в мире? Этот видит солнце, хотя он не солнце, и он видит землю и другие предметы, не будучи всем этим. Но ты увидел нечто в том месте – ты стал им. Ты увидел Дух – ты стал Духом. Ты увидел Христа – ты стал Христом. Ты увидел Отца – ты станешь Отцом. Поэтому в том месте ты видишь каждую вещь и ты не видишь себя одного. Видишь же ты себя в том месте. Ибо ты станешь тем, что ты видишь».
Чуть проще.

Второе пришествие – через сердца?
На улице – ветреный ноль…


Закон перевоплощения творческой энергии и красоты*. Жизнь, Природа, как искусство, – изначаль¬ны. И – на любом уровне, в качестве любой трансфор¬мации. Чья-то картина, стук молотка, окурок в луже, Что Угодно может вызвать отзвук. Преломление зависит от настроя. Стараюсь искать смысл, иронию не злую, любованье. И, сковывая индивидуальность, нарушаешь течение духа и крови; в себе и вокруг. Непроизвольные скольжения. Скольжения произволь¬ные; в материи разной, что бы мы ни делали, не разрушая, чувствуя внимательно…
В природе – обновленье, лик искусства и красота погибшего…
В нас – смысл, умение творить и воля к свету – без гибельной, плакучей красоты? Искусство Жизни в нас, и мы способны дать в творчестве живительную сущ¬ность…


Всё имеет высший план? Не знаю… Много сил и стихий. Что-то помогает постигать, что-то губит от¬вратительно, калечит, что-то окрыляет через тяжесть, через счастье лёгкое, а что-то...

Бездарных нет. Дар нежности святой... Чуткости мудра в основе сила, превышая сон и ослепленья.

Энергия созидания дарит сознанию новый виток.
Счастье в себе – настрой на удачу. Вера друг в друга – Любовь: исцеленье... от заразившей некогда ошибки, кольнувшей око сердца кривизной… Негибнущим задуманного мира.


В тебе всё лучшее. В тебе неповторимость. Все луч¬шее в – пространстве постижений...

От тяжести и разложенья гнева, прощение – как оберег. Обидчик еще очнётся…

…Дань для всех различна непробужденности; по¬рог. Есть пробуждение на волнах созиданья...


Смешна категоричность. Про себя переливаются вертлявые сужденья.

Истины любимец – диалог.
В споре рождаются мысли. Их осмысление – уеди¬ненья берег.


Способность Духа (Истины, надеюсь) – дышать сквозь мысли новым поворотом. Чтоб не увязнуть, книгу отпускаю – в  самостоятельную вечность.




*Закон перевоплощения творческой энергии и красоты. С Большой Буквы. В рамках и за рамками искусства. Через людей, поступки, эмоции, мысли, материи иные, чувства, дух; предметы и природу, сквозь движенье. Энергии физической, духовной. Преображенье, перевоплощенье, сохранность, передача, новизна. От разрушенья – чувствовать основу, искать в себе и прочем созиданья.
В воде другой… иной? Увидим в свете…




Примечания:

«Мир произошел из-за ошибки. Ибо тот, кто создал его, желал создать его негибнущим и бессмертным. Он погиб и не достиг своей надежды. Ибо не было нерушимости мира и не было нерушимости того, кто создал мир. Ибо нет нерушимости дел, но детей. И нет дела, которое смогло бы получить нерушимость, если оно не станет ребенком. Но тот, кто не имеет силы получить, – насколько более не сможет он отдать!»

«Никто не сможет увидеть себя ни в воде, ни в зеркале без света. И снова – ты не сможешь увидеть (себя) в свете без воды и без зеркала. Поэтому надо креститься в обоих – в свете и воде. Ибо свет – это помазание».

«… Истина породила имена в мире из-за того, что нельзя познать ее без имён. Истина едина, она является

множеством, и (так) ради нас, чтобы научить нас этому единству посредством любви через множество…»


От нареканий. Был диалог. Не построенье. Приходили мысли, что-то вспоми¬налось, соотносилось. Развивалось, мыслилось дальше, в оттенках подвижного света. Ветхозаветные, еванге¬лические (канон, апокриф) духовные фрагменты несут в себе многое. Их можно отражать, в них отражаться. Манипулировать безнадёжно. В истоке они – тот самый порядок, преобразующий хаос.


Нормально – голоду замучить Пиросмани. Земная странность – Быть как таковым?..

«После смерти любовь находит истинное осмысле¬ние? Если при жизни «мешают» ирония, суета, то за тем  остается лишь откровенное напряжение чувства: у тех, кто умер; тех, кто мертвыми любим» – на фильм «Шестое чувство». Одаренный успехом.
Так представляющего мир в беседе, назовут… неадекватным. Есть место – круг спасительного жанра…

Только небо… Нет ничего совершенней в небреж¬ности к собственному совершенству. Профес¬сио¬наль¬ней, если тоньше.

Восход был моим, как и сердце, сумевшее расслы¬шаться.

Смешенье… Мазок. Прыжок. Покой. Окно начала – continuance… 

Что не расслышано пока?

 

 

2001г. Екатеринбург фрагмены книги «Другая вода. Мироощущение»