| Индекс материала |
|---|
| Другая вода поэзия |
| Страница 2 |
| Страница 3 |
| Страница 4 |
| Страница 5 |
| Страница 6 |
| Страница 7 |
| Страница 8 |
| Страница 9 |
| Страница 10 |
| Страница 11 |
| Все страницы |
От автора
…После прогулки по легкому снегу
лист бумаги, словно белый день.
Мысли чисты, образы свежи...
Я начинаю день с листа.
В белом и вечнозеленом пространстве.
Не ловите эту воду глотками,
не выхватывайте разные страницы:
перелистайте постепенно.
Есть творчество, и есть его природа.
Есть жизнь –
Импровизация…
***
Ангел похож на зелёную каплю слюды
Над ложбинкой скалистого озера...
Тонким бутоном ноги
Воду притихшую перебирая…
Блик серповидный
Туманами тает…
Девственна свежесть безгласного воздуха…
***
Молочные складки натешенных снегом карнизов.
На месяц намотана солнца лимонная нить.
От медленной близости утро становится выше
И сладким ознобом пытается предвосхитить.
Гремучей смолы, подливающей склочное пламя,
Осталось – ходы и лазейки химер залепить.
Сейчас, что в душе зарождается между телами,
Ни словом, ни музыкой – образом не повторить…
И сорок закатов, душой истончаясь, мужая
В пустыне возможных событий и жертвенных тем,
Не ведаешь вспомнить язык поглощенного рая –
Празвука, проточного кокона … пеший пробел.
Созвездия родинок тёплое небо сличает –
Две полночи яблоком солнечным переманить…
Желанная женщина нежные руки венчает.
Любя изначально, пытаясь любовь говорить…
***
Бессонница вечного сна.
Крылатая неочевидность.
Мне важно не то, что в итоге.
Мне ясно не то, что сейчас.
Взрыхлённое светом небо,
Тайны раскрытой дивность;
Делят пустынные боги
Розово-чёрную насыпь.
Тьма, познающая солнце.
Каменный гул водопада.
Звук разрывает одежды
Образов и мелочей.
Дымною кровью вьётся
Неизгладимая разность
В общих чертах –
Между плохо закрытых дверей.
Царственная небрежность.
Незащищенность мига,
Лепит себя, срываясь
С каменных нот, вода.
Временную нездешность
Девственной перспективы
Я сочинить пытаюсь
Раз или навсегда…
***
Ветер, травой сквозь ставни асфальта,
Рвётся гонцом-паломником света
К сердцу от солнца – лазурное сальто
К солнцу от сердца,
объятого ветром…
Так, малой толикой корысти, любой подарок обесценен…
Чудо над.
От напастей спасаясь кротостью,
От отчаянья прячась в радости,
Уповаю от впадин пропасти,
От агрессии в двух шагах
На тебя, невозможный Господи,
Шелестящий волшебным голосом,
Золоченным лампадным образом
В заповедных своих мирах.
Мне бы что – я окрепну в малости,
Я душе отпущу усталости,
Молоком заповедным вскормленные
Мне приносит река стихи…
Суеты раздирают лопасти
Представленья о месте совести.
В представленья, с рожденья мертвые,
Заселяет война грехи.
Различая в напасти с кротостью,
Без отчаянья, голос радости,
Обретая с лихвою, сторицей
Искры бережные в глазах.
Я в любви, зазвучавшей голосом
Человечности, в каждом образе
Человеческом слышу: «Страх
Да не ступит на земли эти»…
***
Я дорожу судьбою больше,
Чем перемолотой молвой,
И дорожу собою дольше,
Чем перемётною судьбой.
За солнцем мысли отпуская,
Следами топаю дугу,
Уже почти не представляя
Во что поверить не смогу.
***
Корни света – неуловимы.
Корни смерти – остроконечны.
Опьянение, прихотью вечных,
Затянувшейся тьмой – уязвимо.
Извлекая из сердца жалость,
Наполняясь глотками жизни,
Чтоб увидеть себя – осталось
Развернуться в незрячей тризне.
Бесполезно сечь камень искрой,
Изнурять непорочных серой.
Ты единственный, значит – первый,
Отражение глади чистой...
Мы увидим себя так близко.
…И он извлек часть силы из Адама. И создал другой слепок в форме женщины, согласно образу матери света...
И вложил часть силы мужа, в женский слепок. И он (Адам) увидел женщину рядом. И явилась матерь света, и сняла покров на сердце человека: и прозрел ослепленный тьмой. И узнал он свой образ…
«Апокрифы древних христиан»
***
Когда я смотрю на тебя. Когда слышу твой голос – сквозь мёртвый вкус чернил, заслон исписанной бумаги (скомкай, сожги – истлеют детали, и дымом станут кандалы письма), невыразимое останется и голос. Все заповеди – возлюби, твори – мои в тебе. Весёлая молитва.
Будь счастлив, будь со мной.
Любовь и щедрость –
земля любой души, пускай летает над временем, свернувшимся в часах.
Жизнь без тебя?
Достаточно прекрасна.
Играет гром – под Баха пьяный Вакх,
Огонь воды дыханье возрождает:
Все то же – остро, радужно.
Всечасно
С тобой рождаться в радости приморья…
С тобой скитаться
в свежих небесах.
***
Чёрным испугом охватит мысль –
И я ничего не сумею поделать…
Почки набрякли липкой жизнью;
Всажен в небо почти до предела
Месяцелун: золотистая слабость,
Острая линия выгнутой смерти?
Если во мне не гуляет сладость
В каждом приближенном к жизни
фрагменте –
Значит во мне только мокрые тучи,
Лучше которым не опускаться,
Значит теперь несказанно лучше
Если со мной не случится – рождаться.
***
Когда в гармонии не слышно тишины,
Она болтается материей в часах.
Палитра застелившей пелены…
Молитва в окровавленных руках.
Гармония становится землёй,
В которой можно жизнь переложить.
Становится оправданной войной
На языке «на что-то нужно жить».
Пронзительным, в телесности, веслом
Загона окончательной реки.
Колышется спустившимся числом
Подслепший род шлифующей руки.
В прощеный мир наведается Ной –
Гримасы дна земного изучить…
Немного оступиться тишиной
И голову на руки положить…
P.S. Кое-что о светлом будущем. Заходил Ной, составлял карту местности.
***
Реальность уплывает из-под ног,
И в руку опускается тепло –
О чем-то рыжий бог на ухо шепчет…
Когда бы время душу не нашло,
Узлом стянув невидимый поток,
Вгрызаясь в преднамеченность
засечек.
Когда бы не коробил душу скрип
И сердце не давилось пустотой,
Когда бы нас с тобой не разбивали
На «ты» и «я». Когда бы рыжий нимб
Над первой встрепенувшейся водой
Слепые голоса не отнимали.
Когда бы душу в хаос не ронять;
Зелёных чуд ветвистое крыло
Когда бы под костями не трещало
Бесчудной ерунды. Когда бы зло
Изгибы побережья не мешало
И не умело что-нибудь сломать.
Когда бы я жила как божий свет,
Изящную выдразнивая плоть,
Волною мотыльковой разлетаясь…
И рыбу неразменную, и плед
Протягивала, не подозревая
О том, что воздаёт за все Господь.
Когда бы вечер век не колосил,
Извечные вопросы оставляя
В чужом гнезде…
Когда живую весть
Над тупиками ливень голосил –
Я плакалась,
на миг не отпуская
Нашептыванье: «Только так и есть».
***
Вечер исполнен пепельным вальсом,
Солнце лучами перебирает…
Все, что должно было сбыться сначала,
В танце кончается, не умирая…
Вечер клубится мелеющим вдохом,
Сумерком серым ветки чихают…
Спрятанный лик лучелицыми крохами
Неба взлетевшего освещает
Кто-то, единожды всё натворивший…
На бесконечную радость,
Казалось.
Кто-то, своё существо затаивший,
До узнавания – сонная
малость…
Вечная,
хитрая,
зыбкая
Малость.
***
Я дам обет смиренного молчанья,
Чтоб развязать языческий язык;
Меня чужие жгут воспоминанья
Истории, униженной до книг.
Ни капли пересохшего пространства
И знаков роковая нищета.
Страшнее смерти только постоянство
Истории с глазницами крота.
Я, дав обет смиренному обету,
В бумажном воркованье приручаю
Вселенную. Угасшим силуэтам
Невременное сердце предлагая…
***
Дон Жуан – дух любовника, рыцаря, развратника, паломника за «святынями навсегда».
Но дух настолько ущербный в своей телесности, что может быть погублен призраком Командора.
Дон Жуан – каликая многоличность мужской сути, что ищет в женщинах ... несхожий свет которых – зеркала. Несложных отражений.
Графоман…
ПРооБРАЗЫ
Я не знаю, зачем это нужно – выплески беспредметных фантазий, томление реалистов над хохочущей природой. К чему приведёт клубящийся дух?
Возможно, ни к чему. Возможно, он просто идёт. Нет, кувыркается.
Клубится, вполне научившись ходить.
Мыслю тире существую, а хочется жить.
Фингал под глазом мысли, как финал.
Финал, как известно, – начало.
Нравится нам кувыркаться…
***
Вдохновение дышит в затылок. Ветер ниоткуда. Так нескладно воздух перемешивает хаос (вдохом захлебнувшись на лету от осадка выловленной пыли, от пыльцы, кипящей на цвету жадного и тихого моленья о бессмертии) в кольце живой могилы выдоха.
Уродливый забор. Стая сада в перьях разнотравья. Брачный танец с пчёлами. Как дети тычутся в сиреневую грудь с белыми душистыми сосками, на лету мохнатом тяжелея. Став доступным, быстро надоест, вряд ли до конца надоедая, новый сад. Впадаю в нищету – духом новой жажды опыляют пчёлы вдохновения. Подкрылок мысли на оттаявшем счету…
…Вдохновенье – ветер в табакерке. Змеи роз в ужаленной руке. Полу дни прогулок налегке. Утренний озноб на побережье. Холод, исколовший духотой. Горстью слов ударивший настой.
Водопад невидимого сока в роще раскачавшихся берез. В сочно приклонившихся минутах ветер вдохновенья дышит в губы. Из печалей – новые печали, смех сквозь слезы стиснутые, счастье – в счастьем переполненных. Тс-с… Тайна мудрых и насмешливых рождений.
Вдохновенье было изначально.
***
Станут котурнами контуры века –
Вскинут к опухшим от сна небесам.
Стиснет зеницу крепкое веко,
Не доверявшее время часам.
Что мы не поняли, жившие ныне
Смётанным наживо завтра-вчера?
Чёрная нитка снует по пустыне,
Чтоб никогда не успеть до утра.
Гений и голод в корнях несовместны:
Гений обманчив, голод, как пес, –
Верен и прост, но являются вместе
Парой, взрастившей страшный погост.
Что не заметили, что оставляем
На отпущение новым векам?
То, что в тоннеле всех раздражает,
Часто становится светом. Вон там…
Странные люди рядом мерцают.
Но нам вечно некогда. Мы, наконец-то, узрели вчерашних.
***
Из края в край переливается постоянство,
В котором так трудно что-то сказать.
Античные маски в дырах пространства.
Напиться? Рехнуться? Пойти погулять.
***
Во мне вчера катался синий айсберг –
Так было, даже если так и не было.
Холодные выпячивая волны,
Нырял с верхушки айсберга тюлень…
А в лихорадке выкипевший праздник,
Кудлатые сворачивая гребни,
Последней лёгкой, сладкой и неполной
Сушил и согревал дождливый день…
***
В срез прикрытой двери видит сон
Спины и глаза игры бессонной.
Оставьте мне мои мечты,
Мои иллюзии
И пыль уже песочной красоты,
Грозою сглаженной в траве;
Во мне осталось мало миль,
Мне не хватало простоты –
Сквозной союзницы…
Просвет
Иголки в капельках сердец –
Не больше –
Выкравшийся мох
Луной голов и каблуков,
Вручную сотканным псалмом
Затянет.
Ярмарочный вздох
Под онемением трапеций
Глотает блики голосов…
Не дальше утренних шагов
Неловко выпущенный сон.
Камлает
нарождённый месяц.
***
Склон,
воспаленный ржавым плющом.
Строчка висит на месте
Сброшенным вскользь дождём…
В поле незрячей мести
Я затеваю дом;
Я затеваю сны в доме в горниле сада
Сжатого винограда
Под языком весны:
Чтоб развязать язык
Через глоток столетний
Брошенной в небо сетью
Для баснословных рыб.
***
Томление становится глумленьем
Над косным, деревянным языком
Болтающего рыхлым мотыльком
О якобы глубинном воспаренье!
Унылый трюк – и хлопается меч
Наискось от руки мячом продутым,
И голос, собиравшийся истечь,
Корёжится в запекшихся минутах.
И голос, собиравшийся цвести
Пионом на земле обетованной,
Скандалится – обратно пронести
Приплюснутую, грустную нирвану.
***
В тебе нет ни света, ни стержня из тьмы,
И ты скоротечен: возможно, как осень –
Уныло-проворная служка зимы,
Скоблящая зелень неблекнущих сосен.
В тебе ничего не растопится сном,
И ложное небо с оторванной дверью
Не спрыгнет на землю зелёным стеблём,
Бутоны меняющей колыбелью;
И свет для того, чтобы душно дышать…
…из тени морозной болезни находишь
плакучей, подснежной – весны благодать.
Но ты не болеешь. Ты не происходишь.
***
…Иголка в стоге сердца,
Сердце в стоге сна…
Пелена погребального воздуха,
Тело – моя могила.
Боль размывает кости
Чёрным повидлом ила.
Сгусток снега и солнца
Бьётся в стекло кривое.
Вряд ли во прахе вьётся
Что-то назло живое…
Кольца моих свечений
Стянуты пеленами,
Точат дыханье черви
Смрадными именами…
Я же себя прощала,
Медленно выдираясь…
Утро с луной разняло –
Кажется, просыпаюсь.
***
Солнце взорвётся листьями –
Листья прольются солнцем…
Переселенье света
С неба, набухшего дымом.
Странное чувство счастья
Сквозь холодеющий воздух
Выплеснутого лета
Кажется неодолимым.
***
Морозное солнце – кленовый цветок;
В крови перемешаны воздух и ток.
В любви перемешаны твердь и душа.
Протянутым сердцем теплится шар…
***
Лёд и солнце в слове – «ликованье»...
***
Я люблю тебя, как любят ожиданье,
Освещенное бессонными глазами.
Я люблю тебя, как любят обещанье,
Не подкошенное скользкими слезами.
Я люблю тебя, как любят откровенье,
Не сочащее невидимое жало.
Я люблю тебя, как любят вдохновенье
На слепом пересечении начала.
***
По золе летают шары.
В этих правилах нет игры.
В этих играх не слышно души.
Опознаться толпой не спеши.
До сих пор нами бредят костры.
Знать не хочет никто «до поры»,
Оболгав неумелость судьбой.
Обознаться побойся собой.
***
На каком-то немыслимом выдохе-вдохе,
Полумёртвый от старости, в светлом бреду
В двадцать восемь бреду по тропе скоморошьей
Или ангельским в дым отраженьем в пруду.
Что ж ты мучаешь легкой соломой касаний,
Что ж ты дни отбираешь и ночи крадешь?
Я слежу за тобою живыми глазами,
Сквозь которые жизнь ты никак не поймешь.
Этот медленный пух застарелых истерик,
Эти всполохи-ночи полярных костров,
Ощутимые только собой… Прежний берег,
Разукрашенный ангельской лепкой следов.
Витражи виртуозно подогнанной фразы;
Приближённые отблески сношенных дней
К вашим душам… Собою гордиться? Ну, разве.
Ты себя понимаешь? Любимый. Ничей.
***
Какой же стала старой тишина.
Как время безутешное теряла
Подсвечник засмолившая война.
В колодце листьев спичка
дребезжала –
От эха обомлевшая струна.
И, никого не требуя судить,
Минуты обожжённые врачуя,
Трава и пепел пробовали жить.
***
Сквозь напыление близости
Смотрит чужое лицо…
Не говорить
Хотя бы пять минут,
Освободить себя и всех
от наважденья
Взаимного песка,
Забросить кнут
И пряник –
и сближенье
В глазах неразговорчивых
Искать.
Жива ли я ещё, когда молчу?
Когда молчанье стягивает
в завязь
Разрозненную горсть;
Когда без чувств
Грохочущих;
Не заглушает голос
Во мне всё изживающая копоть.
Почти во мне неопалимый куст…
***
Бог восхитительно плутал,
Играя в прятки с мирозданьем:
Медвежьей пластикою скал,
Лишённых тяжести названья;
Незрелый замыслами мозг –
В расколе грецкого ореха,
И – оглушительное эхо
В глазах слезами полных звезд.
Сквозь соты поиска Творца –
Мёд оплетающих метафор:
Волшебных, горьких, свежих, дряхлых.
Стихом единого Лица.
***
Пленённый мысли лёгким слогом,
Я покидаю старый лес,
Опавший листьями к основам
Необозначенных чудес.
В ознобе пробуя теченья,
Густыми рифмами дыша,
Я постигаю откровенье
Земли, развеявшей кошмар.
С привычным сном не пререкаясь,
Ныряя в лунную пургу,
Я неизбежно просыпаюсь
На освещённом берегу…
***
Ночь…
Месяц похож на гончарный круг,
Спрятанный в глине сливовым ангелом;
Узкой полоской чисто, набело
Перепевая солнечный звук,
Лепит ночь – силуэтно, заново
Ангел над тенью творческих мук.
…время тишины, гармонию в которой слышишь ты. Иногда среди белого дня.
***
Мандариновая змея
По земле заползает в ящик…
Звук поношенный и хрустящий –
В мандаринах поёт чешуя.
Приглядитесь, хулители змей,
Сквозь болотные кольца страха –
Сколько сочного солнца в ней,
Сколько ящурного размаха.
Мокнут сбитые языки
О пороги в устах проклятий.
Уставая себя гневить,
На ошибки привстав, представьте:
Как рекою сыпучих тел,
В жажде тленной растленных
Солнцем,
Травяною водою пьётся
На рассвете песчаная мель…
Little art…
Где снег похож на вязкий клей,
На полотно и соль.
На пух, на вздох, на тишину,
На смерть и вечность,
На луну, рассыпанную в прах.
На ненависть в глазах.
На новогоднюю фольгу,
На спину гнущего в дугу
Персидского кота.
Все ветер, снег и суета.
На времени пустой глоток –
Без сна событий, мыслей, чувств.
Белья несвежего комок,
Несвежих мыслей вялый вкус.
На ландышей душистый рой.
На поволоку над землей –
Тумана, дыма…
На грязный ворох грязных слов.
Затылки сказочных слонов.
На пляжах Крыма
Калёный добела песок.
На слепо спущенный курок.
Молочный, толстый шоколад.
На рафинад, на клад, на яд.
На зимних полинявших зайчиков.
Мороза лютого оскал.
На перелетный карнавал
Раздетых тонких одуванчиков.
Серебряный морской улов.
Ресницы ранних вечеров…
Уютный приворотный чай
Тепла… Где мне мечтать, летать,
слушать, как снег и ветер творят
любимую игру;
древнюю, как первый замерзший
дождь...
Младенческое безумие
По горлу летят корабли.
Утро знобит снегом.
Куски залёгшего неба –
Жёлто-багровый витраж.
С голой руки варенье
Лижу языком и лепешкой.
Дух запечённой картошки –
Хлипкий лесной мираж.
Птицы ныряют в море,
В крылья вонзаясь рыбам.
В клюве полёт над миром –
Смерть в скорлупе весны.
Когда-нибудь так и случится:
Голодная жизнью птица
Вскинет на два верченья
Из голубой десны.
Ем леденцы мгновений,
Перебираю чётки,
Бьюсь на хвостатой плётке
С каждой седой змеей.
В мутной волне лишений;
В горле, до слёз щекотки;
В райской траве прозрений –
Лишь оставаясь собой…
***
Ты не думай, что раны на руках твоих подлинные.
Подлинны лишь разговоры о них.
Ты не думай, что горем желания сломаны, –
Только в ритме ломается стих.
Ты не думай, что время твое запоздало,
Невозможно себя днем вчерашним признать.
Если солнца над ночью на небе не стало,
Ослепительно можно его отражать.
Это ангел молочным хвостом самолёта
Ноздреватой и ровной расскажет строкой,
Как порвет пополам тяготенье полёта,
Как рождаются крылья ожившей рукой.
***
Если душа почувствует крылья –
Нежность к тебе меня отвлечёт.
Только, в усталости, это бессилье
Солнце священное переживет.
Если душа почувствует сушу –
В волнах схлестнётся с мечтой благодать.
Ни на мгновение нас не разрушив,
Каждый по-своему смеет летать.
Я в одержимости и вдохновенье –
Словом невидимым перезови –
Жизнь ощущаю единым мгновеньем
До бесконечности эры любви…
***
Пар над стаканом воды – клубятся души.
Капли душа о занавеску – свадебный рис.
Капли воды по лобовому стеклу (линии вниз) –
быстрые прозрачные ростки по чёрной панели –
линии вверх.
На росе настоится тень – ледяная со вкусом трав,
На реке настоится брод, в ожидании переправ.
На зеленом рассвете – хмель. Если холоден светлый кров,
Настоится туманом вдох ... обозначатся души слов.
На крови наслоится храм. Разобьется стекло страниц.
Приближение смуглых лам повторяет движенье птиц.
На оплывшую стать свечи, на вертлявую, в мае, ночь
Накипит серебро причин проболтать половину прочь.
Чтоб ныряли из смеха в вой, проживая судьбу на бис,
Наполняя немой рекой паруса затонувших лиц,
Примеряясь к чужим словам, от меня отлетая чуть…
Даже в шепоте снится гам… Я теперь помолчать хочу.
***
Неразборчивые связи наших душ.
Живущих…
***
Сердце в такт замирает сердцу,
Белый дождь утешает пыль,
Гроздь души обмакнули в месяц,
Чтоб луною наполнилась милой.
Только сказка в моей долине,
Только ласка моей мечты…
По цветам пробегает иней
Продолжением красоты.
***
Аккордом лесной благодати
Во мне завершается день.
Органная поступь ночи.
Движение губ утратив,
Голубкой уснёт свирель,
Восторгом устав морочить.
У запаха дынных долин
Горький тюльпановый сок.
Из заводи замыслов лучших
Несёт на макушке кувшин
По облачным рытвинам бог,
Вздыхая на манные кущи.
Мы с ним создавали удел
Охристый, как цветок
Сонных преображений.
Но кто-то просыпал мел,
И в травах, испачканных тенью
Белой, хромает срок.
Любить, познавая себя,
Творить, познавая любовь,
Бессонницу к снам ревнуя.
В зеркало на меня
Щурится вечная новь,
Все остальное минует.
. . .
Хвойный фитиль души.
Искрами вьются души
В крыльях ночных недотрог.
Мягким блужданием слов
с вершин
Мир прикоснулся к суше
Вольно текущих дорог...
***
Магия звука неведомой мысли.
Латэ рил лу меже
Агне лэ безманте
Варте астетенже
Месте аруантэ
Йони сэшне пьяра
Милиа эр гартэ
Льетера амвара
Танжа узмаантэ
Чоклу свэшен мохлы
Аплиа лу меже
Мэрцыру свуофлы
Лепличи магрэже
Амиру маллия
Слехли обиршенья
Ёкричи ловия
Агне лэ смешенья…
***
Искусство – мать кошка,
Пожравшая мягкую поросль
В утробном безумии
Свастик, замазанных кровью.
Лучшего мрамора
Чёрная с проседью крошка.
Солнца лучистые косы
В тьме многословья.
Ярый нектар,
Опустивший шмеля на колени.
Капля росы,
Оживившая мертвые губы.
Ржавая скважина
В лающий визг привидений.
Нож эпилептика,
Сжавший безумные зубы.
Гром за душой,
Накренивший разбухшее небо
Родами летних дождей
В ненасытное море.
Нечто, несомое из ничего
Через небыль
На полудиком восторге
Взнуздавшего горя.
Нежность моя,
Аромат неземного сближенья...
Вкус исцеленья и вечности,
Праздные дали.
Волны чудесного смеха
Иных измерений
Мыслей и смыслов,
Лишённых конечной печали.
Радость унылую жалость-
К-себе перевесит.
Всё возрождается,
Как ни казни и ни бейся.
Время потёмное
Уши к поэтам развесит.
Бродит украдкой луны
Запорошенный месяц…
***
Пусть сердце станет бродом для души, упавшей в хаос. И наоборот…
Душа слова
Слова и музыка – глаза души
всевышней,
Сквозь наших душ цветные зеркала
Они молчат, меняются и дышат,
Доколь огнем рождается зола.
Весна очнется завязью капели…
Набухнет солнцем снежная листва.
Сольются звуки брачной колыбели,
Пока в любви рождаются слова.
capriccio
Перешагивая через пламя –
Наспех искус судьбы пересечь,
Я твержу твоими губами
Незнакомую прежде речь.
Еле слышные меж словами
Мяготелые крылья птиц
Нерожденными языками
Повторяют огонь десниц.
Закругляя судеб теченье,
Ощущая веселый ток,
Я танцую от тени к цели,
Обнимая живой цветок.
Звонче брачного белого риса
Игры брачные струнных птиц…
На ключицах бренчит монисто.
Уступая созревший лист,
Выстилает ольха дорогу
В нежно-пряные небеса…
Звон ключей… Приближенье бога…
Влажным шепотом – голоса…
Колыбельная
По свалявшемуся саду
листопадами,
В листве хрупкой шлепая следами
Расстилаются дожди…
В сон размытыми глазами,
Слаще месяца в халве,
Дрёма вечер ворожит…
На еловую подушку
Я головушку склоняю,
Вьется хвоя волосами,
Землю звезды серебрят.
За черешневыми льдами,
Черноплодными снегами
Полночи весенний сад
Я увижу, засыпая…
Звезды за полночь глядят…
***
В голове дребезжало время,
Под ногами шуршала тайна,
За плечами болталось бремя,
Зацепившееся случайно.
По разлистанной летней коже -
В чёрном хохоте распылиться
Танцевали порывы дрожи
Голосами ночные птицы.
Голубиным полуднем греюсь,
Льну следами по мягкой пашне.
В золотой ореолке месяц
Загулял под зарёй вчерашней.
***
Рыжая впадина талого неба
Скроет тоску ледяного простора.
Плещется снов запоздалая нега
На перелунье скворечного хора.
Детских забот пригубив очертанья
Плавает грудь отрешённого мира
В чёрно-зелёных клубах мирозданья
Жизни на воле не правильных игр.
Я наготой себя восполняю
Утра и праха, опавшего пеплом.
Свежести вешней в грозах внимая,
Лица любимые бережно тепля.
Времени храмы в сотах причастья,
Предвосхищенье близкого чуда...
Я не уйду, даже если забуду.
Солнце и снег преломляются счастьем.
Одиночество
Кожа твоя - податливый мёд.
Взгляд - затянувший в озеро лёд.
Раны на острых гранях звезды
Запоминают голос нужды.
Краски твои - зелень и медь:
В золоте часто слышится плеть.
Душу несёт скошенный лён
В мире и страхе выкован сон.
Нет никого - птицы в глазах.
Нет ничего - лепится прах.
В чём из чего мне развести?
Через кого произнести?
***
Лепка покорной формы
В тёплой воде свечи.
Крылья вонзает ворон
В солнечный стон зачина.
Мерная тень простора
Тесных затей: ключи
Слепорождённых истин
Логово слов покинут –
Талым вином ударит
В голову ясный хмель.
Мир в серебре и тине –
Праздничный и скаженный
Ищет в себе причины
Вызволить бывший день,
В собственных обжигаясь
Ликах преображенных.
Бег оплетает душу
Племенем липких дел,
В сточных канавах душат
Снов застарелых пряди:
Эту реальность рушит
Плоской волной предел,
Ртом раскрывая сушу
Ставшую всем… Но ради
Вечного ветер выл,
В муках рождая небо.
Разным пируя хлебом,
Золотом тлеет ил
Времени…
***
Серых дней унылое пространство,
Серебро обугленное стен…
Мне бы в этом сне не задержаться
На почти возможное «совсем».
Мне бы в этом месте не запнуться
О железных бляшек благодать,
С жизнью бестолково разминувшись, –
«Да прошла… назад минут так пять».
***
Ты не думай, что раны на руках твоих подлинные.
Подлинны лишь разговоры о них.
Ты не думай, что горем желания сломаны, –
Только в ритме ломается стих.
Ты не думай, что время твое запоздало,
Невозможно себя днем вчерашним признать.
Если солнца над ночью на небе не стало,
Ослепительно можно его отражать.
Это ангел молочным хвостом самолёта
Ноздреватой и ровной расскажет строкой,
Как порвет пополам тяготенье полёта,
Как рождаются крылья ожившей рукой.
***
Любимый мой, прости меня за спешку,
Мы не были пол вечности вдвоем.
Блистательно изогнутая решка
Ладони осенила янтарём…
С луны воздушной перья, гроздья,
Хлопья густого снега падают в туман,
И вовремя несжатые колосья
Скрывает белоснежный океан…
Я выброшу обманутые свечи
В тревоге отболевшего огня.
От жара, накрывающего плечи,
Осыпалась веселая броня.
Мы снова уязвимы, снова бренны,
И мы бессмертны так, как никогда,
На безымянном острове вселенной
Рождается янтарная звезда.
***
Его дыханье, как метель
Свистело в ноздри труб.
Он спал безбожно целый день
Забравшись под тулуп.
Ночами, пачкая листы
Графической золой,
Сводил бурлящие мосты
Над спящею рекой.
И знать не зная о мостах
Округлый край Земли,
В смиренных мерили шагах
Босые короли.
Был воздух высосан жарой
И сумрачно тягуч,
Когда петух запел совой
За наволочкой туч.
И божий день ударил в гром
Стопалою рукой.
И солнце пушечным ядром
Расквасило покой.
И всё смешалось, ожило
И вслушалось в себя.
Босое шлёпало крыло –
Карманная ладья.
Одиннадцать
1
Когда в тебе не прозябает чудо,
Когда в тебе душа не замерзает,
От жажды над ручьем не умирая,
Когда к тебе не ластится тоска.
Вдохни на два серебряных глотка
Прообраз перекошенного рая,
Не важно чем он был.
Когда река младенчества
Ручьем не высыхает,
Скрещённая с теченьем впопыхах
Суетным: ложь не знает языка –
Как на духу. Как в смоляном пуху
Извалянная чернью за коварство.
Смозолив ум, душевное
пространство
Наляжет на чернильную соху,
Замешивая образ и себя.
Любую хромозвучную строку
Подковы белым пухом обувая,
Проносится вакхическая стая,
О снеге в летний полдень не скорбя.
2
Разрез грозы наметит небеса.
Проплакавшись, премудрые печали
Глаза потупят. Ржавчина и тля
Омыты.
В драгоценные эмали
Черешня бьется – западу восток
Горячий смех горстями посылает,
И брызжет сок на радужный песок
Весёлого до нитки короля.
Закатом спелым кончится гроза.
3
Ни облака, ни грома, ни тумана,
Ни себялюбия, ни молнии. Боязни
И ненависти к смерти, и любви
И жажды жизни нет... И неприязни
К живущему – проточная вода
Невинности… На флейте подбирая
Мелодию пропущенного рая,
Играю жизнь в раскованных ладах.
4
Едино всё. И прошлое. И ныне.
На пол куплета прожитой любви
Грядущее — оазисом в пустыне.
Пьяны росой лесные соловьи,
Амброзией – божественное вымя.
В рассудок имя бога зарони,
Вовеки в рассужденьях не застынет.
От красоты, блуждающей в стихах.
Над временем, уснувшем на руках.
5
Четыре темы в наших языках
Гуляют по ступеням поколений,
Скрипят сосновым запахом ступени
В охваченных морозом облаках.
Зима хранит грядущую весну
Во льду воды, мозаикою лед
Лучится, половодье обещая,
Лишь изредка в тугую полынью
Стучится солнце.
Запах, перелёт
Весны кошачьим оком различая,
В предвозмущенье ветреных забот,
Глядится небо в чёрную луну…
6
На листики, разглаженные снегом
Луны, ложится клевером душа,
Пускают корни фонари ночные
В лощины сна,
видения земные
Спускаются, удерживая шаг
От гула.
Дремлют камни вековые
В секундах налетевшего песка…
Свободою любовных просветлений,
В объятиях трехпалого цветка
Смычок поет полуденные тени
На музыке услышанного века...
7
Непонимание доныне
Умело судьбы разлучить.
Не думаю, что чья-то глупость
Меня надолго огорчает,
Но злость рассудка оглушает…
Душевный холод искажает
Глаза сердец, глаза ума.
Во льду старинного письма
Живые мысли замирали,
Но были чувства неизменны
И плыли светом.
Во вселенной
Не сложно ближнего любить,
Где воздаянье отражает
Глаза сердец, глаза ума
Плодами спелыми… Полынью.
8
…По ступеням языка
К вершине духа поднимаясь,
Легко и нехотя сбиваюсь
На отступившие века
В четыре темы, смысла…
Или…
Что значит имя красоты?
Она мерцает в ритме мира
С любыми силами на «ты».
В нём отражается вода
Сиюминутных представлений,
И темных ликов череда.
Виновник дряхлых сожалений
И лоно выцветшей мечты –
Всего лишь имя красоты…
Прекрасно сущее.
Неделю в тепле пылились
небеса.
Пока сгущались грозовые,
Роняя тени, голоса.
Пока коробилась река,
Взывая спёкшимся нутром
Кипевший молниями гром –
Не здесь, над свадьбами чужими
(Целуя жадно облака
Листвой подземной,
Семена дожди впускали…)
Неизбежно, ломая мягкое тепло,
Сгущались грозы...
Нам ли, прежним,
О переменах сокрушаться?
Кого бессмертье успокоит
Павлиньим вымарав пером
Сомненья временные,
Повод в слезах забыться?
Бьётся гром
В руках – божественая рыба –
Туч разыгравшихся
Хвостом и огневыми плавниками
Над мокрым миром.
Чей-то праздник
Мне мил смеющимся лицом.
Я уступаю без боязни
И вижу лучшее…
Кумира
Из ничего не сотворяя,
Ошибок злых не повторяя,
Я слышу, как звенит нирвана,
Как счастье плачет медяками.
9
Листва, наполненная светом
Сусальным, клонится
свечами,
Почти оплывшими,
к земле,
Осенний шорох вышивая
По ткани сумерек…
Сопели птиц полупризрачных
звучат
За голоногими горами.
На развалившейся скале
в туманах,
Дремлет эдельвейс.
А кто-то сердцем обнимает
Людей любимых…
Влюблена я нынче в каждого.
Улыбки, движенья, запахи,
Глаза – чудесны разные,
Картины из красок наслаждений
Ясных рисую жизнью.
Дожидаться, когда
раскроется
Лоза любви «в одно»,
В себе тая кровь, счастье тающее,
Страх о прахе нежности,
Угрозу дремучей ревности,
И прозу привычек
Нужно ли?
Глазами травы я вижу чистоту
Лиц.
Человечьими глазами
Миров природы красоту.
Из уст в уста – движенье уст…
В гнездовье ласточек
свободных
Апрель проклюнется голодный
До плоти выспавшихся чувств.
И с пробужденьем не теряя
Чудес, подсказанных во сне,
Влюблюсь. Гармония во мне
Весны покинутого рая.
10
Погода ласкова и ясна.
И вот, любуясь облаками,
Не понимаю, для чего
Делить мне время со стихами,
Стуча в раскрытое окно
На раздражённом клавесине
Души присушенной к столу
И плоти скрюченной,
в углу
Экстазом загнанная тихим,
С вершин сползаю,
осторожно
Чернила сплёвывая.
Может, всё это только для того,
Чтоб чем-то радовать Его?
Земные творчества прощают
Тоску лукавую, усталость,
К себе закравшуюся жалость
Под утомлёнными часами.
Они лишь смыслом насыщают.
И навещают чудесами...
Над сотворёнными лесами
Звезда взошедшая прекрасна.
11
В пыли расхожих представлений
У одиночества в крови
Нащупав жиденькое жало,
Изранит, выдумай печаль,
Сомненье тускло дребезжало:
«Яви чудесное…» –
звучал
В тени поспешных заблуждений
Косноязычной пустоты
Рождённый голос,
наготы
Чудесного не замечая.
Слепой гордыни суета,
Игра на бесноватой сцене,
На голой логике и пене
У перекошенного рта.
Без хлеба, ветра и воды,
Огня и мирного томленья,
Без долгожданного движенья
В ночи затепленного дня
под сердцем.
Ярко просветленье
слепорождённого.
Затем, чтоб снова мысли дребезжали:
«Яви чудесное…»?!
Мне не в чем делить миры.
Возможно сей засеян прочим,
Но бесценен, как объяснение...
Конечны одни лишь правила игры.
Без человеческого рода
Эдем бесплоден.
Человек душой, без райских
Возвращений, бескрыло гол,
Бездумно слеп.
И обращается Природа…
Гуляет логика свободы
Под божьим промыслом,
Бесценным, как объяснение
Любви…
божественное имя
Осталось тихо повторить,
Сквозь восхищенье созерцая,
Творить иными языками
Доколь умею…
Говорить…
